— Вздор, — зашипел тот из троицы, кого так и не успели представить.
— Я лично была свидетелем этих событий, — Нина отодвинула стул от стола и закинула ногу на ногу. — И этот молодой человек, который является вашим агентом, тоже может подтвердить мои слова.
На меня раздражённо уставились две пары глаз, и только Феликс лишь едва улыбнулся, стоя за спинами кресел остальных управляющих.
— Это так? — президент пристально изучал выражение моего лица. Знал же… тот ещё игрок в покер, когда дело касалось заключения договоров.
— Полностью подтверждаю, — выдохнул я.
В зале воцарилась тишина. Этими словами я будто бы очертил границу между собой и Коу, и теперь вряд ли когда-нибудь меня вновь примут на службу. Но лгать… я не хотел, чтобы из-за моей лжи Коу заполучила дополнительные земли Итория или какие-либо необходимые жадным политикам права.
Я ведь на стороне человечества…
— Учитывая все эти обстоятельства, мы могли бы говорить о договоре без принижения нашей или вашей стороны? — мягко спросил Феликс, внезапно опираясь на стулья впереди сидящих. Президент Коу, мысленно тяжело вздыхая, кивком подтвердил его предложение.
Шиа отрицательно качнул головой:
— Быть может, дамы и согласятся вернуться к тому, что было, но разве это не даёт вам безоговорочное право вновь напасть и разгромить к чёрту нашу страну? Да, мы не проводим опытов над существами и потому оказались на шаг позади, но это не повод постоянно натравливать их на нас! Вы перестарались. Сотни тварей над столицей: если бы не наши маги, чёрта с два мы вообще могли бы явиться на переговоры. Так что? Не желаете ответить за содеянное?!
Я ощутил, что люди в форме приготовились атаковать по первой команде. Глазами нашёл Костю: он тоже понял.
— Стоп, — выдохнул я до того, как кто-либо из «профессионального состава» успел вмешаться. — Вы, конечно, не желаете слышать то, что скажет обычный маг, но распахните уши пошире. Я был в Иторие, видел всё, что творилось по ту сторону, и могу с уверенностью заявить: Шиа не лжёт. И если Вы, Мирон, — президент спрятал глаза, стоило мне назвать его имя, — решите просто убить этих людей; так сказать, «не отходя от кассы», мы уничтожим вас раньше. Здесь находятся лучшие из Итория, вы также призвали лучших, а потому будьте уверены… как только ты отдашь приказ убить, тут же умрёшь. Мгновенно. Может, кто-то из нас тоже не выживет, но ты первым растянешься на полу в знак этого мирного соглашения.
Феликс невольно хмыкнул.
Сам президент побелел, словно бы кровь полностью покинула его тело: его страх относительно меня наконец обрёл форму вполне материальной угрозы, и я мог только представлять, насколько быстро бьётся его сердце.
— Предлагаю перерыв, — Алисия подскочила со своего места и вперилась в меня раздражённым взглядом.
— Он первый начал, — пробурчал я, но послушно поднял руки и двинулся к выходу. Уже мне в спину кто-то выплю
нул, что перерыв действительно необходим…
Я покинул зал первым. Следом за мной выплыл Феликс, и мы вдвоём отошли на открытый балкон.
Мне не приходилось бывать в этом здании на службе, но бывший секретарь президента ощущал себя здесь (как и в любом другом месте) как дома. Поговорить действительно хотелось именно с ним. К чему мне президент или его подсадной советник, который и двух слов связать не мог на переговорах?
— Всё ещё в немилости? — тихо уточнил я. Хотелось закурить, но откуда бы у меня сигареты…
— О, ещё как, — Феликс хмыкнул, развернулся и легко запрыгнул на бортик. — Абсолютно на птичьих правах здесь, но, как видишь, моё мнение по-прежнему чего-то стоит в его глазах.
Я кивнул.
— Не ожидал, что вас будет так много, — он поднял глаза к небу. — Президент тоже. Вы словно бы привели половину Итория, и ему сложно поверить в то, что этой страны на самой деле не существует, что её можно уничтожить по щелчку пальцев.
Мы помолчали. Оказалось, молчание, которому меня научила Леис, зачастую звучало в разы приятнее, нежели всё то, к чему приучала жизнь. Чем все те бессмысленные действия, которым научило общество. Я существовал отныне словно бы в двух реальностях: была та, которую я помнил, и новая, неизведанная, но не менее прекрасная.
Внизу копошились люди. Они не поднимали глаза к небу, не искали чего-то большего: для них существовал исключительно мир снизу; тот, который легко и естественно отвергал всех, подобных мне и Феликсу.