Иста косо взглянула на меня. Она не могла понять, в чём выгода для меня: в её понимании я — весьма сильный маг и уж точно смогу привести её папочку в чувство, если не убить. Если бы всё было так просто… Без Леис, даже если отбросить в сторону чувства, я вряд ли мог творить чудеса.
— Плевать, — она сжала свободной рукой невидимую рукоять меча и кивнула. Видимо, даже напоминание о заколдованном оружии приносило некоторое облегчение. — Хочешь демона — я её достану. Убить не позволю, но девчонка из тьмы сопроводит тебя. Не пойму, правда, к чему она магу…
Я наконец удовлетворённо кивнул и развернулся, собираясь вернуться в нашу тёмную комнату и лечь спать.
— Давай посидим здесь, — предложила Иста. — Я — не лучший компаньон, но на диванчике затечёт всё. Да и нам начинать на рассвете, маг…
Я мог отказаться. Строгая госпожа определённо не произнесла бы ни одного бранного слова, только вот не хотелось почему-то отказываться. Словно бы я был должен этой женщине, и благодаря этому вечеру моя совесть очистится, а я смогу жить дальше, не обращая внимания на навязчивые приглашения вроде этих. И тем не менее, я вернулся, спустился по лестнице и устроился на предпоследней ступеньке.
Говорить не хотелось абсолютно. Да и что я мог сказать этой железной леди с мечом?
Прикрыв глаза, я позволил телу воспринимать окружающее остальными чувствами. Едва шелестела листва на деревьях, ветер осторожно касался моих волос, напоминая о себе так, чтобы случайно не накликать гнев или раздражение. Я словно был один. Наедине с прохладной летней ночью, которая обещала медленно перерасти в жестокое, но необходимое утро. Это напомнило мне, сколько времени я оставался наедине с самим собой… вряд ли я доверял кому-то, как Леис: большинство знакомых даже не интересовались моим прошлым, считая заведомо идеальным, смелым, любимым и дальше по списку.
Вероятно, и для Исты всё было также.
— Этот Регор, — я медленно отклонился назад и лёг спиной на ступеньки, — ты по-настоящему любила его?
Она нахмурилась, собираясь ответить мне чересчур резко и отбив желание расспрашивать, но затем передумала. Складки на лице разгладились. Вероятно, не только мне хотелось этой ночью выложить всё, что тяготило душу.
— Да, — богиня осторожно притянула согнутые в коленях ноги к себе. — Он ни разу не намекнул мне, что любит мать. Не сказал, кто я для него… Мне было так мало лет, что я не только по глупости влюбилась, но и рассказала об этом всем!
Девушка осторожно коснулась шрама на лице.
Я подумал, что это, вероятно, чертовски больно. Не столько не взаимно влюбиться: чувства в том возрасте не слишком долгостойкие, они забываются через недели или месяцы, оставляя после себя лишь неприятное послевкусие, но не более того. Дело было в том, что все знали. Мать, друзья — они смотрели на Исту, как на прокажённую, ведь она влюбилась в отца! О таком не принято говорить вслух.
Всю жизнь за богиней следовала тень её первого признания, которое по чистой случайности оказалось озвучено раньше, нежели иное, более значимое.
Я невольно сжал пальцами прохладный материал ступеньки. Пусть всё это случилось за границей моего понимания; по сути, я даже не видел происходящего собственными глазами, лишь во сне — я не мог не ощутить, как чуть резче сжимается в груди, стоит подумать о судьбе Исты, с самого начала обречённой на убийство отца. Она даже не увидит, как он умрёт: всё сделаю я и Леис, а для богини останется лишь краткое словесное донесение, которое и обозначит конец смысла её существования.
Культ исчезнет? Они держатся вместе лишь на вере в эту уставшую девушку, для которой не имеют значения смерти окружающих, ведь она когда-то умерла внутри. Я не знал, когда она сломалась, но эти пустые глаза, одинокий, ищущий взгляд — невозможно было перепутать симптомы.
— Кажется, не слишком хорошим собеседником оказался я, — я шумно вздохнул и невольно улыбнулся. — Ты хочешь умереть, когда это всё закончится?
Девушка медленно кивнула.
— Долго думала об этом, все эти годы, можно сказать. Я существую только для того, чтобы отправить тебя на бой с Регором, а что будет дальше — за гранью моего предназначения. Ты будешь свободен, как только закончишь, а гарантией этого станет моя смерть и заверенное завещание: отныне ты присмотришь за Культом.
— А если я уничтожу его? Расформирую?
Истина хлопнула ладошкой по коленке и рассмеялась.