— Что происходит? — девушка попыталась утихомирить толпу, но все начали разом отвечать ей, и голос королевы вновь утонул в шуме.
«Тяжело ей, вероятно, было начинать свою карьеру. Если внезапные выступления сводили Алисию с ума, их планировала Нина и её сеть мышек. Так где они сейчас?»
Никому не было дела, что происходит с Алисией. Королева могла даже танцевать нагишом: люди настолько погрузились в собственные проблемы, что плевать на самом деле хотели на происходящее за пределами их осознания. Они кричали что-то, бурно обсуждали происходящее… Всем было абсолютно плевать.
— Достаточно, — толпу с другого края раздвинул тёмный силуэт. Ему уступали дорогу, перед ним почти что кланялись, — и через считанные мгновения знакомый мне не понаслышке вампир улыбался, глядя на нас с королевой, так удачно оказавшихся по другую сторону баррикад. — Королева предала вас. Более того! — Его голос вздымался вверх и утопал во внезапно воцарившейся тишине. — Она предала саму себя. А это грех, который в Иторие прощать не принято, даже если грешила королева!
Я ощутил, что вновь утопаю в дебрях памяти. И почему эти фрагменты появляются настолько не вовремя?! Мне бы сейчас приободрить Алисию, помочь ей справиться с чувством страха, отчаяния и тревоги, что обуревали тело, но нет — прихоти восстановления силы брали своё, медленно и с наслаждением утаскивая моё сознание куда-то вглубь: туда, где покоились ещё сотни тысяч неразгаданных деталей моих не слишком-то счастливых странствий по этому абсолютно неблагодарному миру.
Чёрт бы побрал вас всех!
Мысли кружились, будто первый снег, и я не сразу понял, где оказался. Быть может, это был один из не самых удачных дней в моей жизни, но солнце касалось кожи своим тёплым и весьма приятным излучением, а потому «я» из прошлого чувствовал себя весьма неплохо, бегом раз за разом наворачивая круги вокруг невысокого здания. Оттуда доносились и радостные крики, и плач — всё это перемешивалось в воздухе, создавая абсолютно невозможную какофонию звуков, выдержать которую оказывалась способной далеко не каждая воспитатель, какими особыми талантами она бы ни обладала. Это я знал и тогда: потому старался не попадаться под руку, пока младших готовили к обучению. В конце концов, я мог ничего и не делать, ведь зачастую на меня и вовсе никто не обращал внимание. Я словно находился между группами, являясь чуть старше положенного возраста для начала обучения и чуть младше для того, чтобы присоединиться к тем, кто уже его начал.
— У вас много свободного времени?! — донёсся до меня далёкий вскрик у входа в здание. — Немедленно начинайте занятие, пока не пришёл учитель и не выгнал вас из… — голос чуть притих, но всё-таки произнёс: — секты Истины.
Я притормозил: нарываться на наказание не хотелось. Во дворе толпились старшие ученики, а приказывала начать тренировку им одна из заведующих — едва ли не «королева» в нашей иерархии брошенных и забытых.
Правда, её речь прервали ещё более грубым образом. В дверях показалась одна из наиболее опасных (по моим меркам) воспитательниц, которая без усилий тащила за собой вырывающуюся девочку лет четырнадцати.
— Прошу, не надо! Я не могу колдовать! То, что Вы видели, это не моя магия, клянусь! Не отдавайте меня им… — рыдания вырывались через слово, превращая последующую речь в набор невнятных глотательных звуков.
Женщина не слушала. Дотащив воспитанницу до порога, она передала её в руки уже ожидавших культистов… Культ Истины и правда весьма высоко ценил подобные подношения: у нашего детского дома никогда не было потребности в деньгах, ведь большую часть способных магов сразу же (или после некоторой обработки) передавали в руки последователям Культа.
Некоторых оставляли себе. В таком случае к нам присылали учителей в белоснежных одеждах, которые обучали детей не только магии, но и вере в Культ, таким образом навязывая и вступление в свою организацию.
Меня учиться не приглашали. Хотя хотелось… очень. Глядя на сопротивляющихся детей я тогда искренне недоумевал, отчего меня никогда не зовут присоединиться: уж я бы показал всем, как на самом деле необходимо тренироваться! Магия… единственное слово заставляло меня дрожать всем телом, но ничуть не помогало избавиться от желания учиться.
— Забавно, — раздался позади меня голос.
Поспешно обернувшись, я упёрся взглядом в белоснежные одежды, а затем, приподняв голову вверх, столкнулся с глубокими голубыми глазами и весьма… доброжелательной улыбкой. Такого не встретишь у культистов: обычно они холодны, сдержанны и никогда не демонстрируют того, что чувствуют, — это я знал и тогда, наблюдая, как раз за разом эти парни наносят удары плетью, даже не скривившись, как реагируют на удары, как принимают даже весьма желанные подношения. Маска безразличия слетала лишь изредка, в краткие мгновения связи между культистом и их богиней Истиной, когда последователи находились на тонкой грани безумия от переполняющего их тела чувства наслаждения.