Маркиз перевел взгляд на ее тонкие руки, такие же прекрасные, как и много лет назад. И почему-то ему представились шрамы от заноз, зажившие спустя неделю после ужасного пребывания в «Ржавой подкове». Ему никогда не забыть этих шрамов. Ему никогда не простить себя. Так как она могла бы его простить? Тем более, теперь… Она права… Ей слишком больно быть с ним, когда во всем случившемся виноват он один.
- Я никогда не разведусь с вами, - глухо сказал он. – И вы это знаете. Можете пытаться жалить меня своим недоверием, наверное, я заслужил его. Но я никогда не разведусь с вами. Вы же вольны поступать, как вам будет угодно. Я не стану держать вас. Слово маркиза де Конфьяна.
Она побледнела и испуганно взглянула на него. Будто не верила тому, что услышала. Он же сидел, понурив голову, не осмеливаясь поймать ее взгляд.
- Не отпускайте меня, мой трубадур, - прошептала Катрин и вложила свои пальцы ему в ладонь, - прошу вас.
Серж вздрогнул, наконец, заглянув в ее глаза. Господи! Как же прекрасны были эти глаза! Кажется, еще прекраснее, чем во времена их юности. И теперь эти грустные глаза, как и тогда, смотрели на него с любовью. И тихая печаль, читавшаяся в них, заставила его сердце биться сильнее. Никто не поможет им. Они остались друг у друга, и больше никого. Серж-младший давно жил своей жизнью, женившись и домой возвращаясь нечасто. Средний сын Клод обитал в отстроенном заново Брабанте, который Серж выкупил у почти спившегося наследника. Катрин… юная Катрин, сделавшаяся отныне их с супругой болью, исчезла. Так как ему жить, если он потеряет и свою маркизу?
Он сжал ее ладонь в своей руке, и в глазах его отразилась решимость.
- Я не могу без вас, - выдохнул он и резко сжал ее в объятиях, завладел холодными губами и жадно целовал, покуда хватило дыхания. А когда дышать стало нечем, когда в голове зашумело, будто ему по-прежнему двадцать пять лет, он, не желая отстраняться и прижимаясь лбом к ее лбу, сказал: - Сегодня Рождество. Королева считает, что желание, загаданное на Рождество, обязательно сбудется. Мы будем молиться о возвращении нашей дочери. Но я прошу вас, никогда, никогда больше не угрожайте мне отъездом… Потому что я не смогу без вас. И вы не сможете без меня… Господи, мы умрем друг без друга, Катрин!
Под руку с супругом маркиза де Конфьян неспешно ступила в тронный зал Трезмонского замка. Глаза ее были грустны. Но единственный человек мог заметить в них еще и радость, которая вспыхивала, когда она бросала взгляд на своего мужа. Серж был самую малость прав. Она была не лучшей матерью. Она умела жить без своих детей. Но никогда бы не смогла прожить без того, кто дарил ей такие дорогие подарки.
В тронном зале готовился прием. Подданные всего королевства спешили выказать почтение королю де Наве и его королеве. Монаршая семья восседала на своих тронах в окружении детей. Всех, кроме старшего сына, который пропадал неизвестно где. Королева пыталась выглядеть счастливой и доброжелательной, но тень то и дело набегала на ее все еще красивое и нежное лицо.
- Ваше Величество, прикажите герольду отыскать Мишеля, иначе мы никогда не начнем. А еще ужин, пожелания, подарки. У нас слишком большая программа, чтобы откладывать.
Она так и не научилась избегать в речи слов двадцать первого века – потому нет-нет, а слуги до сих пор иногда ворчали, что король женился на очень странной, но, несомненно, очень доброй женщине.
Обратиться к герольду Мишель I не успел. В зал, не обращая внимания на происходящее вокруг, ворвался принц, тащивший за руку упирающуюся служанку Катрин. Король удивленно взирал на то ли трагедию, то ли комедию, разыгрывающуюся перед его глазами. Когда же сын остановился перед ним, по-прежнему крепко держа вырывающуюся девушку, Мишель бросил быстрый взгляд на супругу и сурово спросил юного принца:
- Извольте, объяснить, Ваше Высочество, что все это означает.
- Это означает то, Ваше Величество, - грозно проговорил принц Мишель, так же глянув на свою мать и пытаясь угомонить служанку, - что я никогда не женюсь на Катрин де Конфьян, будь она хоть королевой! Вот – моя будущая жена!
- О, Господи, - простонала королева и в свою очередь посмотрела на стоявших поодаль Конфьянов, с которыми все было оговорено, но которые все еще пытались разыскать юную Катрин. Сколько боли должны они были испытать, услышав эти слова.
Его Величество внимательно поглядел на сына, полного решимости поступить по-своему, потом на рассерженную девушку, смутно ему кого-то напомнившую, и объявил свою волю:
- Что ж, сын мой, коль вы столь тверды в своих намерениях, ступайте к маркизу де Конфьяну и скажите ему в лицо, что его дочь никогда не станет королевой. Потому что вы нашли себе иную невесту, пока убитый горем отец который месяц безуспешно ищет юную маркизу.
- Коли на то ваша воля, отец! – отозвался Мишель. – Как только маркиз и маркиза приедут, я тотчас переговорю с ними.
Он снова дернул за руку вырывающуюся Катрин Скриб и сердито сказал:
- Теперь вы довольны? Теперь вы мне верите? Так куда теперь вы пытаетесь сбежать? Все королевство знает, что вы моя невеста!
Катрин буркнула что-то неразборчивое. Она оказалась в глупейшем положении: Его Высочество только что на все королевство объявил, что она его невеста, заявив при этом, что никогда не женится на ней. Но куда больше ее тревожило известие о том, что родители прибудут в Фенеллу на праздник.
- Вот и переговорите! – раздался прямо над сердитыми друг на друга влюбленными голос короля, и Мишель указал сыну на чету маркизов.
Серж де Конфьян, взиравший на все это великолепие с отвисшей челюстью, медленно закрыл рот и быстро посмотрел на супругу.
- Каюсь, - только и выдохнул он. – Моя порода.
- Ну, так идите и благословляйте свою породу! – усмехнулась Катрин.
- Катрин! – зазвучал под сводами тронного зала суровый голос бывшего трубадура, а ныне благородного маркиза де Конфьяна.
- Я женюсь на ней, и никто меня не остановит! – взъерошенный, воскликнул принц.
- О, Господи… - снова простонала королева.
- Папа… - прошептала Катрин-младшая и, перестав вырываться, крепко ухватилась за руку принца.
А Его Величество вдруг расхохотался, как мальчишка. Даже маркизу-трубадуру с его богатым воображением никогда не выдумать такого сюжета. И утерев слезы, он объявил:
- Давайте праздновать, коли поводов для этого у нас нынче несколько!
Конец.