… Лукас Ферланд, вальяжно развалившись в кресле и прищурив болотистые блестящие глаза, изучающе оглядывал ребят. Под его пристальным взглядом парни непроизвольно сжались. Затем он начал медленно говорить:
– Мальчики, я полагаю, что вам не нужно объяснять, кто я такой? – и, выдержав паузу, продолжил: – И, естественно, у вас возник вопрос: «Почему я здесь?» Прежде чем ответить на него, я немного пофилософствую.
Ребята удивленно переглянулись, но перебивать неожиданного философа не решились. Тот, услышав только тишину, одобрительно хмыкнул и продолжил свой монолог, похожий на давно заученный стандартный текст для промывания мозгов глупым малолеткам, каковыми ребята себя ни коим образом не считали. Но инстинкт самосохранения заставлял всех молчать и слушать занудный монотонный голос.
– Быть молодым музыкантом, конечно, чудесно! Мне ли вам втолковывать это? Мир лежит у ваших ног, а музыкальные возможности кажутся просто бесконечными! Однако, – толстый палец с массивным перстнем резко взлетел вверх, – чтобы не сбиться с курса, вам потребуется поддержка опытного продюсера, который возьмет вас под свое крыло и поможет бесконечно долго держаться на вершине славы, поделится своими знаниями, разовьет ваши навыки, даст ценные советы по созданию музыки и продвижению. Его опыт и знания могут стать для вас ценным источником вдохновения и мотивации. Я уже не говорю о материальных выгодах!
– К чему вы ведете? – осторожно поинтересовался Майкл в слабой надежде, что его догадки не оправдаются. Очень уж нехорошая слава шлейфом тянулась за этим Лукасом Ферландом.
– Да-да, молодой человек, ты все правильно понял, – словно прочитав чужие мысли, не меняя тона, продолжил толстяк. – Я предлагаю вам сотрудничество. Все, кто находится или когда-либо находился под моей опекой, ни в чем не нуждаются и ничем не ограничены. Их единственная задача – развивать свои таланты. И, смею заметить, такой чести удостаиваются далеко не все. Поэтому, надеюсь, вы по достоинству оцените мое предложение. Для вашего же блага и дальнейшего успеха вам просто необходимо мое содействие.
– Но у нас уже есть продюсер! И сейчас мы на пике славы! – решившись высказать свое недовольство, Саймон немного подался вперед. Он прекрасно помнил, что сделал для него Килмер и из какой помойки когда-то вытащил. – Почему мы должны быть привязаны к вам? Нас и так все устраивает!
– Да, – поддержал его Кайл. – А сам-то Килмер что думает об этом?
– Похоже, вы не совсем понимаете положение вещей, – Ферланд широко распахнул недобро сверкнувшие глаза. – Мне не отказывают. В противном случае вам грозят огромные проблемы и потеря дальнейшей музыкальной карьеры.
– Но…
– Это не справедливо?! Да, Кайл? – продолжил не высказанную мысль парня мужчина. – Но таковы правила игры, которые были установлены еще задолго до вашего появления на свет.
– Да… Но я не собираюсь играть ни по каким правилам! – быстро выпалил Кайл. – И думаю, ребята со мной согласны, – парни неуверенно, но все же закивали.
– Мальчики… – тягуче, медленно, четко проговаривая каждую букву, протянул Ферланд, – я очень не хочу доставлять вам проблем, но вы не оставляете мне выбора. Скажи, Майкл, как собираешься семью содержать и кредиты выплачивать? Я могу либо помочь, либо уничтожить. Смотрю, ты любишь баловаться татуировками? Вон, даже на голове какие-то иероглифы набил… Так вот, смею тебя заверить, что в тюрьме твое увлечение многим придется по вкусу. Добавишь там еще себе пару-тройку, но совсем с другой тематикой. А вот какой – это уж как повезет. Саймон! – холодный взгляд пробежался по ссутулившемуся барабанщику. – Дружочек! Чего притих? Гуляка и ловелас, любитель шумных компаний и запрещенных препаратов. Не боишься передоза? Ну, или в полицию загреметь?
– Я давно завязал с этим. Почти сразу, как меня в группу взяли, – попытался оправдаться брюнет, но было видно, как обычно расслабленный и вальяжный душа компании, мгновенно напрягся и сжал кулаки.
– А это совсем неважно. У тебя по малолетству были приводы в полицию. И только твой на тот момент юный возраст, да положительные характеристики из приюта спасли тебя от колонии. Так поверь, журналистам будет только в удовольствие раздуть из маленькой оплошности огромнейший скандал. Но вот кому ты потом будешь нужен? Карьера рухнет, все двери перед тобой закроются, и те, кто тебя боготворил, в миг отвернутся и закидают грязью. Пьедестал он такой, чуть зазевался, и не заметишь, как скинут с него…