Наговорившись всласть и решив, что достаточно потратил своего драгоценного времени на строптивых мальчишек, Ферланд медленно поднялся с кресла, театрально склонил голову и пафосно произнес:
– Разрешите откланяться! Что-то засиделся я тут с вами, ребятки, – его крупная туша, постукивая о пол тонкой тростью, неестественно плавно двинулась в сторону выхода. Возле порога он резко обернулся и добавил: – Образец контракта я оставлю мистеру Килмеру. Изучите его на досуге. Возможно, я соглашусь внести кое-какие поправки. Лояльность моих уступок целиком будет зависеть только от вашей сговорчивости.
Когда за толстяком и его тупоголовым охранником захлопнулась дверь, ребята долго не могли прийти в себя. Они какое-то время все еще продолжали внутренне сопротивляться, но сопротивление становилось все слабее и слабее в сравнении с обещанными угрозами. Слишком уж большими возможностями и беспощадностью обладал этот жесткий человек. Он, нисколько не стесняясь, продемонстрировал перед ними свою силу, обещая им мировое признание и блестящие гонорары, но одновременно предостерегал от последствий, которые могут коснуться их родных и близких, если хоть капля сомнения возникнет в их светлых головах.
Чувство того, что они зажаты в ловушку, пугало. Теперь казалось нелепым выбирать между их славой и безопасностью. Сердца ребят колотились от разочарования, потери внутренней эйфории и ощущения свободы. Ими овладело чувство неопределенности, но где-то в глубине души все же теплилась смутная надежда, что все наладится. Но одно они понимали точно, что если в итоге подпишут злополучный контракт – это станет неким перекрестком в их жизни, после которого уже ничего не будет прежним.
***
Стрелка часов на часах упорно двигалась к часу ночи. Дэвид Бирн, давний заклятый враг Лукаса Ферланда, опаздывал почти на целый час. Посетители клуба без устали извивались на танцполе под бьющую по напряженным нервам Джойса энергичную музыку. С каждой минутой таяла надежда на то, что Бирн вообще объявится. В душе зрело нехорошее предчувствие. Да и само место встречи, назначенное старым мафиози, вызывало недоумение. Но не ему было диктовать условия. Килмер был до безобразия рад, что тот вообще согласился на встречу, да еще обещал подбросить полезную информацию в надежде, что ненавистному Ферланду наконец, хоть кто-то прижмет хвост. Мужчина очередной раз набрал номер Бирна и вновь услышал бездушный голос оператора, что абонент не доступен. Стекло коньячного бокала в его руке дрожало от беспокойства. Внезапно шумный разговор за соседним столиком привлек его внимание.
– Вы не представляете, что сейчас произошло!
– Бенни, ты снова куда-то вляпался?! – на высоких нотах заверещала явно хорошо подвыпившая девица. – Как же мне все это надоело! Говорила тебе, не ходи на улицу! Квартал тут неспокойный! Так нет, душно ему! На улицу поперся!
– Да никуда я не вляпался, Кэт! Там... Там, за углом, возле кондитерского магазина перестрелка была. Какого-то мужика на крутой тачке грохнули… и водителя, и телохранителя. Кровищи море, говорят.
– Так это ж совсем рядом отсюда! – добавил другой мужчина.
Джойс в первое мгновение не поверил своим ушам, а затем резко обернулся и уставился на возбужденно размахивающего руками пухлого парня в очках.
– Да! Представляешь, Джек! А мы за музыкой ничего не слышали… или, может, оружие с глушителем было... Преступники нынче оснащены даже получше полиции. Сейчас там все оцеплено. Поговаривают, что убийство-то заказное, – продолжил он уже заговорщическим шепотом. – Кэт, плесни-ка мне виски, а то нервишки что-то шалят...
– Куда мир катится... – грустно прогнусавила полнотелая девица в чересчур узком блестящем платье. – Ни дня без криминала...
Килмер прищурился и ненавязчиво прислушался к дальнейшему разговору, но интересного больше ничего не узнал. Компания продолжала наперебой предполагать всевозможные детали убийства и непонятные обстоятельства этого происшествия. Вот только горькое предчувствие овладело мужчиной, когда он, наконец, осознал, что убит именно Дэвид Бирн, и причина его смерти кроется в информации, которую тот намеревался передать ему. Страх пронизал его душу, словно острым ножом, и теперь каждый звук, каждый шорох в баре казался ему зловещим предзнаменованием. А еще хуже стало от того, что, возможно, именно он стал причиной смерти человека, и это будет его преследовать до конца дней. И не дай Бог, полиция выйдет на него и что-нибудь предъявит, ведь он весь вечер бесконечно названивал погибшему. Проверить звонки не составит труда. А этого допустить сейчас никак нельзя. Иначе руки у Ферланда будут совсем развязаны и пацанам придется совсем туго. Джойса начала охватывать паника. Он схватил бокал, залпом допил коньяк и крепко сжал кулаки. Нужно срочно было взять себя в руки и сохранить хладнокровие. Если он сейчас потеряет контроль над своими эмоциями, то ситуация может усложниться. Коли Ферланду стало известно об их встрече, то, скорее всего, за ним следят или кто-то из своих сливает информацию. Но кто? Кто знал об этом? Неужели Марк? В это верить совсем не хотелось. С ним он работал много лет, и группу раскручивали вместе… Но других вариантов он не видел… Внезапно ему показалось, что кто-то за ним наблюдает, и противная холодная струйка пота скатилась по спине. Наверное, нервы совсем расшатались. Килмер незаметно огляделся по сторонам и, не увидев ничего подозрительного, медленно двинулся к выходу. Улица встретила его пронизывающим холодным ветром и мелким противным дождем. Мужчина глубоко вздохнул, закрыл глаза и подставил лицо колючим каплям в надежде смыть с себя остатки грязного дня. Снующие туда-сюда разномастные люди изредка бросали на него заинтересованные взгляды. Стоящая под тусклым светом фонаря одинокая фигура действительно казалась довольно странной. Из бара доносились звуки музыки и голоса веселящихся людей, что совсем не вязалось с представшей их глазам картиной. Казалось, вокруг мужчины витало что-то потустороннее и мрачное, обволакивая пространство вокруг него в непроницаемый кокон. Кто же знал, как недалеки от истины были их мысли. В темном проулке за человеком наблюдал высокий незнакомец в черном. Его глаза горели, губы что-то шептали, а руки выписывали в воздухе странные пассы.