В руке белел прямоугольник визитки «Реальной мечты»… Истинность… Загадочная, манящая мечта. Правда история его родителей несколько отрезвляла.
Сунув визитку в нагрудный карман, Альберт взялся за руль и спустя пару мгновений влился в городской поток
Вечер шел по накатанной колее. Дочка привычно радовалась, привычно смешила, привычно капризничала, а он в ответ привычно умилялся, привычно смеялся, привычно воспитывал. Ну и жена…
Искоса поглядывая на хлопочущую по хозяйству Киё, он вспоминал историю их знакомства, начавшуюся с просьбы заблудившейся японской туристки разобраться со схемой метро. А потом им оказалось по дороге через пару дней она обосновалась в его кровати… Не так чтоб она уж сильно его привлекла. Лицо в меру симпатичное, тельце с плосковато, да и в постели не так, чтоб улет, не говоря уж обо всяких не ко времени «устала». Но как-то зацепилась… Вписалась в жизнь, заполнив какую-то пустоту.
«Может права мать, и я просто бросаюсь на суррогат?» – невольно думал Альберт, то чего лежащая в кармане карточка, казалось резонировала с его сердцем. Истинность манила. Соединиться слиться с кем-то кто самой природой предназначен для тебя… Вот только Хельга разорвала горло своему истинному, его отцу… Ходили слухи, что тот сошел с ума, что ревновал ее к ребенку, что нажрался какой-то гадости, что хотел запереть свою истинную в пещерах от взглядов чужих. Точно никто не знал причины. А сама Хельга молчала. Но нашлись свидетели, как она прямо во время соития извернулась и вонзила клыки в горло своего истинного. У того не было ни единого шанса… А Хельга выла над телом истинного, а потом ритуально его сожгла. Ходил слух, что она после этого то ли с горя, то ли в отместку сожгла пару-тройку людских поселений, и даже упоминали Хадебю3, но кто верит слухам… Маленького Олафа слухи не волновали, а когда вырос от правды мало что осталось.
Но истинность манила, а реальность раздражала. Раздражала какой-то неудовлетворенностью. Хотелось такого же, но как-то ярче насыщеннее, чтоб округлости у жены были приятнее, чтоб смотрела пожарче, и не только смотрела, а норовила при каждом удобном случае в постель утащить, и не только в постель! И лицо чтоб… В прочем привык он уже к лицу, и другое на соседней подушке как-то не воображалось.
Но ведь можно привыкнуть к новому лицу! Даже привыкать особо не потребуется истинность «возьмет все на себя. Вроде как остальные женщины, может и не потеряют привлекательности, но как минимум перестанут иметь значение. Только вот как с дочкой быть? Она тоже потеряет значение? От такой мысли вся красивая мечта шла наперекосяк. Альберту очень нравилось быть папой такой чудной малютки и, даже если истинность не перечеркнет его отцовские чувства. Ему совершенно не нравились возможные решения с «приходящим папой» или с «дочкой в гостях». А уж когда разыгравшееся воображение намекнуло о конфликте между интересами новой семьи и «старым» ребенком, у него в горле заклубился недовольный рык.
– Что?– выглянула из кухни жена
– Что?– переспросил Альберт, старательно имитируя удивление
– Какой-то звук… Я думала ты зовешь.
– Живот урчал.
– Я его плохо накормила, и он жалуется хозяину?–улыбнулась она
– Жалуется, что его перекормили и требует встречи с другом…– Альберт без излишней торопливости поднялся на ноги,– готовым принять все, что он не готов носить…– и сбежал в туалет
«Заседание» не долго продлилось в одиночестве.
– Я проверила Марию4,– произнесла Киё, открывая дверь,– спит как ангел, – жалостливо взглянула на мужа,– ты еще долго?
– Ну-у…
– Знаешь, как я не люблю залезать на раковину! Этот кран так некомфортно упирается!
– Куда-куда кран упирается?
– В копчик упирается! Совершенно некомфортно.
– У тебя есть душевая.
– О! Точно!– Киё тут же, без малейшего намека на заигрывание, спустила штаны вместе с трусами,– я ж хотела душ принять!
Взгляд Альберта с привычной равнодушностью скользил по обнажаемому женскому телу, в то время как жена буднично разбиралась со снимаемой одеждой. Все же фигурка у жены, мягко говоря, не без недостатков.