На следующий день Крэйн заказал закрытый экипаж, распрощался с приятелем и уехал в Лондон. Вместе с ним уезжала Люси. Через два месяца девочка родила мертвого ребенка и после этого спятила окончательно. Крэйн поместил ее в клинику для душевнобольных под видом своей племянницы, но частенько навещал и забирал в город «порезвиться». Результатом этих прогулок были леденящие кровь полицейские отчеты и душераздирающие статьи в «Таймс» и «Дейли кроникл».
Кэб тряхнуло и Крэйн, недовольно скривившись, выглянул в оконце. Пока он предавался воспоминаниям, пошел дождь. Свет фонарей отражался в мокрой мостовой, на улицах было пустынно и тихо. Крэйн опустил шторку и вдруг обратил внимание на необычное поведение Люси. Она сидела, забившись в угол, почти невидимая в темноте экипажа, только лихорадочно сверкали глаза, отражая отблески, игравшие на лезвии бритвы.
— Убери это, — строго сказал Крэйн.
Люси съежилась еще сильнее, но бритву не убрала. Она неотрывно смотрела на Крэйна сквозь спутанные волосы, издавая при этом полухрип-полустон. Странный звук нарастал, набирал силу, а Люси приходила во все большее неистовство.
— Заткнись, — прошипел сквозь зубы Крэйн, чрезвычайно раздраженный причудами своей опасной спутницы. — Совсем рехнулась?!
Это стало последней каплей — Люси не выносила упоминаний о своей душевной болезни. Она яростно взмахнула бритвой, метя Крэйну в лицо, но тот был готов и молниеносно перехватил руку девочки.
Два опасных зверя сцепились в молчаливой схватке, ограниченные тесным пространством кэба и присутствием кучера. Впрочем, им было не впервой убирать ненужных свидетелей. Крэйн до хруста сдавил запястье Люси, а второй рукой сжал ее горло. Сумасшедшая выронила бритву, захрипела и начала размахивать вытянутыми руками, норовя вцепиться скрюченными пальцами Крэйну в лицо. Убийца легко отдернул голову и внимательно смотрел в безумно выпученные глаза Люси, пока в них не погасла жизнь.
Брезгливо оттолкнув от себя тело, Крэйн привел в порядок костюм и с сожалением вздохнул. Люси была очень хороша, но слишком не стабильна. Он предвидел подобную развязку их странного союза, но не думал, что она наступит так скоро. Сейчас, когда следовало смирить свои инстинкты, уехать куда-нибудь в глушь и залечь на дно, Люси могла стать серьезной помехой, но, черт возьми, она была очень хороша!
Крэйн наклонился и нашарил на полу выроненную Люси бритву, повертел меж пальцев и положил в карман. На память. После дождался переулка потемнее, незаметно покинул кэб и зашагал по направлению к вокзалу. Следовало торопиться, ночь была почти на исходе.
Через двадцать минут Крэйн сидел в вагоне поезда, отправляющегося в Айфорд. Там было достаточно уединенных местечек, способных укрыть даже столь знаменитого убийцу. Вскоре к нему присоединился тучный джентльмен и попытался завести разговор с Крэйном, но этот воняющий потом толстяк его совершенно не интересовал. Поэтому Крэйн сделал вид, что засыпает, тем более что мерное покачивание вагона и вправду убаюкивало, а ночь выдалась очень насыщенной. Его сознанием завладевали образы прошлого. Крэйну снился Симмонс.
Однажды, просматривая утреннюю прессу, Крэйн обратил внимание на статью о вопиющем случае, произошедшем в деревушке близ Лондона. Была задушена и впоследствии утоплена в озере молодая девушка. По подозрению в убийстве задержан молодой человек по имени Айза Симмонс. Ни для кого не было секретом, что Айза долго и безуспешно добивался руки девицы и с ума сходил от ревности. Вот только прямых улик против молодого человека не было.
Крэйн явился в полицию и показал, что в ночь убийства играл с Симмонсом в покер. Молодой человек, с трудом скрывая удивление нежданным благодетелем, с жаром поддержал показания. Обвинение с Симмонса было снято.
Едва они вышли из участка, как Айза разрыдался, начал благодарить Крэйна и рассказывать, как он раскаивается в содеянном. Он лепетал еще что-то, но Крэйн его оборвал:
— Свое раскаяние прибереги для присяжных. Меня интересуют подробности этого дела.
Они отправились на квартиру Крэйна, где Симмонс рассказал о случившемся.
Ее звали Мария Хедерли. Она была настоящей красавицей, но очень ветреной и высокомерной особой. Не один месяц Айза, ослепленный красотой девицы, ухаживал за ней и пытался покорить подарками, но на все его авансы Мария отвечала холодностью и насмешками. Узнав о ее помолвке с сыном молочника, Симмонс совершенно потерял голову.