— По правде сказать, не думал, что увижу вас вновь, — без улыбки произнес офицер, покручивая ус.
— Честь и приличия похожи на бумеранг. Их можно отбросить, но они все равно вернуться, и дадут о себе знать.
— Что такое бумеранг?
Альвар сорвал шляпу, расстегнул пояс, медленно обнажил шпагу и вооружился кинжалом. Под ногами была твердая земля. Ни сучков, ни ям, только шишки. Идеальное место для поединка.
— Как поживает ваша дочь?
— Как всегда сама себе на уме. Чертовка уходит из дома, когда ей заблагорассудится.
— За это вы ее ударили?
— Мать могла повлиять на нее лаской, — офицер показал идальго загрубевший кулак. — У меня получается только так.
— Я уже говорил, что не сторонник подобного воспитания. Хорошо. — Альвар встал в позицию. — Вы по-прежнему этого хотите?
Дон Франсиско пожал плечами. Он снял шляпу, обнажил шпагу и перекрестился.
— Мы можем отсрочить схватку. Все в ваших руках.
— Нет уж. Давай покончим с этим.
— Надеюсь, пистолет вы с собой не захватили?
Альвар угрюмо кивнул. Придется рубить Гордеев узел. Не любил он махать шпагой без повода. Это еще полбеды. Хуже всего, когда противником становится житель города, в котором живешь. С соседями должно дружить, а не воевать.
Кабальеро печально улыбнулся и взглянул на облака.
— Красиво, правда? Умирать в такой вечер…
Альвар поднял взгляд кверху. Действительно красиво. Алая краска залила все небо. Даже облака стали бордовыми. Последовал стремительный удар. Почти наверняка все закончилось бы в ту же секунду, но Альвар не был наивным дурачком. Он всегда следил за противником и без труда отбил скользкий выпад. Последовала серия прямых уколов, каждый из который идальго скосил гибким лезвием. Они кружили друг напротив друга, с легкостью предупреждая ремизы и контратаки. Звон клинков наполнил тихую рощу.
Некоторое время оба фехтовальщика держались на равных. Наконец противник стал выдыхаться и в ход пошло вспомогательное оружие. Подобравшись к дону Франсиско спереди, Альвар воспользовался силовым приемом. Он удержал кинжал и шпагу кабальеро собственными лезвиями, а затем развел их в стороны. Последовал удар коленом в живот и офицер повалился в траву.
Задохнувшись от боли, дон Франсиско все же нашел в себе силы перекатиться на бок и в подъеме нанести блестяще выверенный укол снизу. Альвару отпрянул, мельком взглянув на распоротый дублет. Воодушевленный броском, кабальеро попытался поразить замешкавшегося противника стремительным рипостом. Альвар не стал более церемониться. Последовал укол с захлестом, и шпага выскользнула из вспотевших рук фехтовальщика.
— Чтоб тебя! — выругался дон Франсиско, схватившись за окровавленные пальцы. — Дерзайте. Все по правилам.
Альвар зачехлил оружие, подобрал шляпу и плащ. Еще раз полонился и зашагал прочь.
— Что все это значит? — не понял кабальеро, провожая идальго возмущенным взглядом. — Все по правилам. Думаете теперь сбежать? Делайте то, что должны. Вы победили, черт возьми!
— Разумеется, победил.
Стройный силуэт исчез в зарослях маквиса. До Франсиско едва удержался от крика. Его дважды унизили и оставили жить. Благородные люди так поединки не заканчивают. Этот Альвар Диас наверно посчитал, что совершает великодушный поступок, но на деле все обстояло иначе. Он — офицер терции генерала де Кордовы был опозорен безродным наемником. В Мадриде ходил слух, будто белокурый идальго воспитывался приемным отцом. В кодексе ясно сказано, что с такими головорезами благородный человек в принципе не должен иметь дело. Публичный поединок с ним мог легко его обесчестить.
— Это не конец, проклятый бастард, — прошептал дон Франсиско, поднимая острую шпагу. — Придет время, и мы поквитаемся.
Была глубокая ночь, когда Альвар открыл тяжелую решетчатую дверь и вошел на территорию древнего некрополя. На нем был длинный черный плащ с поднятым капюшоном, благодаря которому он сливался с тенями деревьев и памятников. Ветер шептал в кронах деревьев. Повсюду в лунном свете белели массивные каменные кресты и фамильные склепы. Проследовав по узкой дорожке вдоль готических статуй и ротонд, идальго углубился в старую часть кладбища.
Прошло двадцать два года со дня смерти Хуана де Риверо, но Альвар не переставал посещать его могилу и мог легко найти ее с закрытыми глазами. Остановившись напротив узкой насыпи, увенчанной широким резным крестом, Альвар разжал кулак и посмотрел на сверкающий предмет. Потерянный и вновь обретенный. Теперь он мог вернуть его обладателю. Альвар выкопал в земле ямку и опустил туда золотой перстень с печаткой. Затем рядом с ним упало крошечное яблочное семечко. Францисканцы совершали похожие церемонии над могилами своих духовных отцов. Считалось, что тело человека обращается в растущее дерево и возносится к небесам вслед за душой. Альвар вернул могильной насыпи прежний вид и стал ждать, сам не зная чего.
В этот момент диск луны скрылся за густой тучей. Внезапно из-под земли ударил яркий серебристый свет. Из бурлящей почвы выглянул зеленый росток. Короткий и тонкий с единственным листом на кончике он разогнулся, потом быстро потянулся и стал извиваться, постепенно утолщаясь и приумножая число листьев. Не успела луна выглянуть из-за тучи, как посреди кладбища поднялась молодая яблоня. На крепких ветвях, усыпанных жесткими листьями, покачивалось румяное яблоко. Альвар протянул ладонь, и плод сам упал ему в руку.
История двадцатидвухлетней давности подошла к концу. Надкусив фрукт, Альвар почувствовал легкость и безграничную свободу, какую ощущает человек в юные годы. Опустившись на колени, он закрыл глаза и позволил яркому потоку воспоминаний унести себя в прошлое, туда, где у ворот монастыря стоял молодой дворянин с новорожденным младенцем на руках. Еще даже без усов и бородки, в поношенном дублете с неказистой шпагой. Как же он напоминал его самого. Передав шевелящийся сверток приору, Хуан де Риверо в ответ на вопрошающий взгляд доминиканца, лишь покачал головой. Он принес сына в жертву интересам гильдии, членам которой запрещалось иметь семью. Глядя на отца, идальго испытал бесконечную радость. Хуан расставался с ним неохотно, но главное — он отдавал его другу, и от этого на душе становилось спокойней.
Видение не исчезало, и Альвару пришлось до конца наблюдать за тем, как отец покидает обитель. Видеть печаль на его лице. Альвара охватил стыд. Стыдно было признаться, что большую часть жизни он совершал его ошибки. Стыдно вспоминать себя — молодого и глупого. Хуан всегда был рядом и не смотря ни на что оставался его отцом. Когда-то он пытался отговорить его от службы в гильдии, и это был самый мудрый из всех советов данных ему за много лет.
Посадить дерево, построить дом, вырастить ребенка. Именно так. Альвар открыл глаза и долго смотрел в землю перед собой. Потом зарыл там яблоко. Поднявшись, он дотронулся до шершавого ствола. Стоило ему это сделать, как сверху с шелестом опали высохшие листья. Гладкая кора затрещала, поползла и стала покрываться морщинами. Не успел идальго и глазом моргнуть, а яблоня уже превратилась в высушенный столб, ощетинившийся голыми ветвями. Вскоре напоминание о заморской магии само собой развеялось по ветру, осыпав надгробный камень бурой крошкой, а вместе с ней исчезли последние сомнения. Альвар повернулся и зашагал к воротам.
Наблюдавший из кустов за идальго дон Франсиско де Мойя в страхе перекрестился.
29 декабря 2011 года