Однако он пришел с другой целью. На душе у Руквуда скребли кошки, он не был на все сто уверен в своем плане по возвращении доброго имени. Ему нужен был «план Б». А точнее, «план М».
– Матильда… – начал он, – ты когда-нибудь задумывалась о будущем? – Руквуд взял со стола пушистое белое перо и теперь вертел его в руках, не глядя на женщину.
Уизли повернулась к нему и подозрительно обвела взглядом.
– Думала. – Она решила прикинуться валенком. – Вот встречу Рождество с семьей, отдохну, а потом продолжу преподавать. А в июне буду принимать экзамены. У меня все расписано. – Отвернувшись к зеркалу и недовольно хмыкнув, Матильда вновь взялась за косметичку. Теперь ей казалось, что макияж слишком бледный.
– Да я не об этом, – раздраженно выдохнул Виктор, швырнув перо на стол, – я про твою личную жизнь. Замужество там… Детки… Очаг семейный, в конце концов. – Он убрал руки в карманы и стал прохаживаться по кабинету, заглядывая в каждый угол. – Что думаешь?
– Мне детей и в школе хватает, – отрезала Уизли, аккуратно рисуя стрелку на глазу.
– А первый пункт? – Руквуд, ходя кругами, подбирался все ближе.
– Еще ни одному мужчине не удалось переубедить меня в том, что брак — это не бесполезная штука. – Вторая стрелка подчеркнула разрез глаза. – Так что я не спешу расставаться со своей свободой. – Последний штрих – алая помада, - и макияж был полностью готов.
Она удовлетворенно покрутилась у зеркала, распустив волосы так, чтобы они прикрывали плечи и часть груди, так бесстыдно выпирающей в этом платье.
– Хм… – Виктор подошел к ней сзади, и Матильда теперь чувствовала его дыхание в волосах. – Почему же сразу «бесполезная»? Одному одиноко, хочется, чтобы рядом был любимый человек… А что, мне кажется, Матильда Руквуд звучало бы неплохо… – аккуратно, и даже нежно, убрал волосы с ее плеча и поцеловал оголенный участок кожи. Затем несильно приобнял за талию, притягивая к себе, а рука его скользнула выше, к оголенной на грани разумного груди.
Уизли словно молнией пронзило от последних слов. Какая еще «Матильда Руквуд»? Он в своем уме? Но не успела она возмутиться, как ощущения рук на теле выбили из нее всю решимость. Как же она скучала по нему…
«Какая «Руквуд», какие дети, он же преступник…» – пыталась вразумить себя женщина, но ладони, мягко сжимающие ее, поцелуи, все более откровенные и развязные, твердый член, упирающийся ей в ягодицы – все это мешало мыслить ясно и хладнокровно.
– Виктор, ты сошел с ума… – только и смогла вымолвить Матильда. От его таких привычных ласк ноги предательски ослабли, и колени вот-вот были готовы подкоситься.
Ответом было неразборчивое мычание откуда-то сбоку. Внезапно он резко провел языком от ее предплечья до самого уха и, прикусив мочку, прошептал:
– Давно и бесповоротно еще тогда, когда пришел с пожертвованиями… – рука скользнула с талии ниже, на бедро, и теперь подтягивала шуршащую юбку вверх. – Думал, дам тебе галлеоны, а сам… – Юбка, наконец, поднялась, и Руквуд, проскользув под нее, стал гладить кожу над чулком. – Сам отдал тебе сердце…
Матильда млела, прикрыв глаза, и до нее не сразу дошел смысл сказанных слов.
«Сердце? Неужели он меня…» – мелькнуло у нее в голове, как их идиллию разрушил стук в дверь.
– Профессор Уизли! – Громко позвал Ронен из коридора. – Через десять минут будут съезжаться гости, нам нужно поспешить в Большой зал.
«О боже, что я делаю?» – женщину словно выдернули из неги забытья, и она широко распахнула глаза.
– Ну и встречай сам, что ты сюда приперся… – забубнил Руквуд куда-то в рыжий затылок.
Матильда, опомнившись, отцепила руки Виктора и поправила волосы.
– Иду, Абрахам! – крикнула она в сторону двери. – Тебе пора. Встретимся на балу, – прошептав, стала усиленно подталкивать незваного гостя к камину.
– Но я хочу поговорить, Матильда! – Руквуд сопротивлялся изо всех сил, хватая женщину за руки.
– Иди отсюда! – зашипела как разъяренная кошка Уизли, попутно доставая палочку из складок платья. – На балу поговорим! Депульсо! – откинув ошалелого Виктора в камин, она скомандовала: – Хогсмид! – и в кабинете стало пусто.
Мельком взглянув в себя в зеркало, она схватила белые, шелковые перчатки и поспешила на выход.
Открыв дверь, Матильда улыбнулась коллеге как ни в чем не бывало, и, немного нервозно, произнесла, натягивая перчатки: