Однажды к нему на прием пришла женщина и сообщила, что у него подрастает дочь. Когда Серхио увидел подростка, все сомнения отпали, тот же разрез глаз, губы и нос, после чего он начал опекать эту семью. Старик муж не знал об измене жены, это значительно облегчило жизнь им всем. А потом напали орденцы.
Серхио умолял женщину уехать с ребёнком в столицу, но она не могла бросить слегшего от болезни мужа. Из-за них Серхио тоже не уехал, просто не посмел бросить их второй раз. Так и попал в плен. Сразу его не убили, а вот матери его дочери повезло меньше.
На земле орденцов его ждала смерть, но он давно вверил свою жизнь Всевышнему, и сейчас молился только за дочь, которую как и его захватили в плен враги. Серхио обязан ее спасти. Вот только он совершенно не боец. А белокурая Анна… Она дерзкая, но при этом умная. А ещё она сообразительная и добрая. Благодаря ей у них появился кувшин под воду, а то что она поделилась хлебом, так это Всевышний указал Серхио на нее. И он вознес молитву благодарности за это.
Мы уже который час обреченно шли по пыльной дороге. Солнце палило нещадно, пот тек градом, вонь от наших тел привлекала мошкару и мух, которые лезли в глаза и рот. Говорить не хотелось, и я рассматривала окрестности. Ландшафт немного изменился, равнину сменили пологие пригорки, заросшие лесом. Подъемы осуществлялись нами с затруднением, а на спусках мы отдыхали.
Второй день, а нам не встретилось ни одного мало-мальского поселения. Почему? Земли здесь плодородные, климат подходящий для земледелия. Ответ напрашивался только один - орденцы, как саранча, не оставляли за собой ничего живого. Скотину и людей угоняли в рабство, а селения сжигали.
В самый разгар полуденной жары орденцы выбрали место для отдыха. Все повторилось как и накануне, с той лишь разницей, что на привале я не стала отвлекаться, а сразу повалилась на землю и заснула. Пусть нас не кормят, но сон это тоже лекарство. К тому-же же я планировала предстоящую ночь потратить на наблюдение за орденцами и попробовать перегрызть верёвку.
Разбудил меня Томас, когда охрана пришла чтобы проводить нас к воде. Желудок нещадно вопил о своем предназначении, но пришлось ограничиться водой.
Когда нас вернули на место, я вновь легла, но сон не шел и я уставилась в безбрежное небо, проступающее сквозь кроны деревьев. Высоко парили птицы, как же я им завидовала! Они свободны, могут лететь куда захотят, или сидеть на ветке и наблюдать за жизнью в лесу. Так или иначе, все мысли сводились к недостижимой, пока, свободе.
Затем орденцы засобирались в дорогу, и мы продолжили свой поход до самых сумерек. Когда сворачивали с дороги на ночлег, я усиленно изучала местность, ведь если мне сегодня повезёт, надо знать в какую сторону бежать.
– Томас. – Продвинувшись вплотную, я позвала старика. В ответ он открыл глаза и повернув голову посмотрел на меня.
Я наклонилась к самому уху и рассказала свой план, что хочу ночью перегрызть верёвку и сбежать. Томас как то странно на меня посмотрел, а потом прошептал, что отец Серхио хочет со мной поговорить. Но это возможно только когда опустится ночь, дабы не привлекать внимание.
– Он тоже хочет бежать? – Старик пристально посмотрел мне в глаза, но ничего не ответил. Только велел дождаться темноты.
Сердце бешено заколотилось, возможно уже этой ночью мы сбежим. Мысли о неудаче и гибели я гнала прочь. Просто снова и снова обдумывала план.
Я перегрызаю веревку, мы дожидаемся самое сонное время ночи - за час до рассвета и бежим. Вначале пересечем дорогу, а потом по лесу и оврагу пойдем в обратном направлении. О том, что будет дальше я не думала. Руки-ноги есть, прибьюсь к какому-либо селению или городу и буду думать о будущем. А пока все мое будущее - это свобода.
Когда стало совсем темно, ко мне, обогнув дерево, к которому мы были привязаны подполз храмовник.
– Анна. Томас сказал что ты готова с нами бежать. Это правда? – Я даже подпрыгнула на месте. Таких слов от него я не ожидала. Потом сообразила и быстро-быстро замотала головой в знак согласия.
– Бежать нам придётся впятером, я не могу оставить этих несчастных в плену. – Мне не очень нравился такой план. Одно дело три человека, а впятером это уже толпа. И как поведёт себя пышнотелая дама? Она явно благородного происхождения. Может начнёт капризничать, или командовать нами как слугами? А веревка? Я даже не уверена что смогу одну перегрызть, а здесь четыре раза придётся.
Моё молчание храмовник рассудил по своему и добавил слова, за которые я готова была броситься ему на шею. У него есть нож! Самый желанный подарок для меня!