– Питер, – сказал Роурк. – Зачем так выдавать себя?
Питер задохнулся. Он в изнеможении повалился на стул, свесив по бокам руки.
Наконец, он поднял голову и спросил:
– Господи, Говард, что я тут наговорил?
– Тебе лучше? Ты можешь идти?
– Говард, прости меня. Я потерял голову. Я просто устал. Я не хотел обижать тебя. Я не знаю, почему я говорил все это.
Он взял чек, зажег спичку и сжег его.
– Говард, давай забудем все. Если хочешь, я извинюсь.
– Тебе сейчас лучше уйти.
Выйдя за дверь, Китинг почувствовал облегчение. Он теперь точно и определенно знал, что ненавидит Роурка. Он уже не сомневался в этом. Он ненавидит Роурка. Почему? Неважно, почему. Важно, что он должен его ненавидеть. Ненавидеть слепо, терпеливо, беззлобно. Только ненавидеть и никогда ничего не забывать. Никогда.
Вейдлер, наконец, сообщил Роурку, что после долгой борьбы его проект принят, и он должен явиться на заседание правления компании.
Когда он пришел, ему предъявили одно условие: фасад здания должен быть слегка изменен. Спереди должен быть надстроен дорический портик, а на фасаде должны быть традиционные греческие украшения.
Роурк говорил долго. Он объяснял, почему его здание не может быть украшено в классическом стиле. Он объяснил, что честное здание, как и честный человек, должно быть цельным, и что одна маленькая фальшивая деталь может убить всю идею, лишить творение жизни. Роурк отказался изменять проект своего здания.
– О, господи! – воскликнул Вейдлер. – Вы понимаете, от какого выгодного заказа вы отказываетесь? Вы молоды. У вас никогда больше не будет такого случая. И вам нужно это сейчас! Я-то знаю, как вам это нужно!
Роурк собрал чертежи и вышел.
Он вернулся в свою контору, забрал все чертежные принадлежности, запер дверь и отдал ключ владельцу дома. Он заявил, что закрывает свою контору. Он отнес все вещи домой и отправился к Майку.
– Нет? – сразу понял Майк.
– Нет, – сказал Роурк.
– Что случилось?
– Я расскажу тебе как-нибудь в другой раз.
– Сволочи!
– Ничего, Майк.
– Как же теперь с конторой?
– Я закрыл ее.
– Навсегда?
– На время.
– Черт бы их всех побрал, Рыжий!
– Хватит, Майк. Мне нужна работа. Ты можешь мне помочь?
– Я?
– Я никого не знаю из строителей. Не знаю, кто бы мог меня взять. А ты их всех знаешь.
– Каких строителей? О чем ты говоришь?
– Я говорю о стройках. Я работал на них раньше.
– Ты имеешь в виду – простым рабочим?
– Да.
– Ты с ума сошел! Ты просто идиот!
– Кончай, Майк! Ты найдешь мне работу?
– Но какого черта?! Ты можешь найти себе хорошую чистую работу где-нибудь в архитектурном бюро.
– Я не хочу, Майк. С меня хватит!
– Почему?
– Я не хочу прикасаться к их чертежам. Не хочу видеть их. Я не хочу помогать им делать то, что они делают.
– Ты можешь найти работу в другой области.
– На хорошей чистой работе я должен буду думать. Я не хочу думать. Не хочу думать, как они. Куда бы я ни повел, это значило бы быть с ними. Я хочу такую работу, где мне не надо было бы думать.
– Архитекторы не работают просто рабочими.
– Это все, что этот архитектор может делать сейчас.
– Ты мог бы изучить что-нибудь за короткий срок.
– Я не хочу ничего изучать.
– Ты хочешь, чтобы я устроил тебя где-нибудь здесь, в городе?
– Именно.
– Не, катись к черту! Я не могу! Я не сделаю этого!
– Почему?
– Рыжий! Ты хочешь, чтобы все эти сволочи видели, до чего ты докатился? Чтобы эти сукины дети знали, до чего они тебя довели? Чтобы они все злорадствовали?
Роурк засмеялся.
– Мне наплевать на них, Майк. Почему это тебя так трогает?
– Ну а я не позволю тебе сделать из себя посмешище! Не доставлю им такого удовольствия!
– Майк, – мягко сказал Роурк. – У меня нет другого выхода.
– Черта с два! Есть! Я тебе еще раньше предлагал! И теперь ты будешь слушать, что тебе скажут умные люди. У меня есть деньги на первое время…
– Майк, если ты еще когда-нибудь предложишь мне деньги, нашей дружбе конец.
– Но почему?
– Не спорь, Майк.
– Но…
– Я прошу тебя о гораздо большей услуге. Я хочу эту работу. Ты не должен меня жалеть.
– Но… что будет с тобой, Рыжий?
– Когда?
– Я имею в виду твое будущее.
– Я накоплю денег и начну все сначала. Или, может быть, кто-нибудь пошлет за мной еще раньше.
– Ладно, Рыжий. – согласился Майк.
После долгого молчания он сказал:
– Я не стану искать тебе работу в городе. Я не могу. У меня все внутри переворачивается при этой мысли. Но я найду тебе что-нибудь в этом духе в другом штате.
– Хорошо. Что угодно. Мне безразлично.
– Я знаю, что у этого негодяя Франкона есть каменоломни в Коннектикуте. Я когда-то у него работал. У меня там есть знакомый подрядчик. Он сейчас здесь, в городе. Ты когда-нибудь работал в карьере?
– Один раз. Давно.
– Думаешь, тебе это подойдет?
– Вполне.
– Я скажу ему, что ты мой друг. И больше ничего.
– Спасибо, Майк. – Майк потянулся за своим пальто, но внезапно снова обратился к Роурку:
– Рыжий…
– Все будет хорошо, Майк.
Через два дня Роурк уехал в Коннектикут.
В тот же вечер в ресторане «Стар Руф» состоялся банкет в честь назначения Питера Китинга компаньоном Гая Франкона. Питер произнес речь:
– Мы все, собравшиеся здесь, служим одной великой цели. Может быть, самой великой и благородной. Мы многое достигли, и, может быть, часто ошибались. Но мы всей душой стремимся проложить путь нашим потомкам. Все мы лишь простые смертные, и мы только пытаемся нащупать этот путь. Но все лучшее, что в нас есть, мы отдаем поискам истины. Все, что есть в нас возвышенного, мы посвящаем этой задаче – найти правду. Это великая задача! За будущее американской архитектуры!