Итак, Каршинская степь. Описанный выше Аму-Бухарский канал в подметки не годится Каршинскому. Мощности, равные половине Днепрогэса, шестью последовательно расположенными насосными станциями подымают воду на высоту небоскреба. На одной из них с самоуверенностью дикаря начертано: «Мы покорили тебя, Амударья!» Что правда, то правда — отъятая у реки вода переброшена на триста километров. А урожаи рекордно низкие по республике — земля не та.
Не поленимся, глянем на сотни тысяч освоенных гектаров с самолета. Под крылом поля, на которых где треть, а где и половина земли — мертвые, засоленные проплешины. Это, видимо, потеряно навсегда. Цепь озер, громадная впадина, наполненная водой. Сверяюсь со схемой, любезно врученной мне проектировщиком, — никаких водоемов тут быть не должно, а полагается расти хлопку, винограднику, садам.
Что же осталось от вбуханных миллиардов? За 1976–1984 годы в сельское хозяйство Джизакской, Кашкадарьинской областей и Каракалпакской АССР вложили 8 миллиардов рублей, а сбор хлопка за те же годы здесь уменьшился (что не помешало освоителям получить Государственную премию СССР).
Как должны были действовать руководители других республик, когда всесильный сосед опустошал общие для всех реки? Да точно так же, если они не желали попасть на пиршество к шапочному разбору. Однако у них таких связей в верхах не было. В сущности, им доставались объедки с рашидовского стола. Получив относительно скромные суммы, ирригаторы других республик тратили их по преимуществу на примитивные каналы и арыки, мало заботясь о самой земле. Расчет прост: главное — застолбить воду, привести ее на поля, потом уж ее не отнимут, а планировку площадей, дренаж, современную разводящую сеть сделаем когда-нибудь после.
Как видно из мелиоративного кадастра (а надо иметь крепкие нервы, чтобы читать этот документ), более 52 процентов поливных площадей Туркмении засолено и подтоплено, причем доля мелиоративно неблагополучных земель растет год от году. Протяженность коллекторно-дренажных сетей в 2,5 раза меньше нормы. Не собираюсь оправдывать разнузданного хозяйствования, но надо и то взять в расчет, что в 1966–1985 годах Туркменистан вкладывал в освоение одного гектара 5,8 тысячи рублей, Узбекистан — 11,5 тысячи. Иначе говоря, сумму, истраченную на узбекистанский гектар, соседи размазывали на два гектара. Естественно, новые туркменские массивы вдвое хуже оснащены современными средствами поддержания плодородия.
Впрочем, если земля в Узбекистане пока и получше сохранилась, то ненамного. Сколько здесь неблагополучных площадей, точно неизвестно. В Комплексной программе научно-технического прогресса до 2005 года на одной страничке сказано, что таких площадей в республике 750 тысяч гектаров, через десяток страниц эта цифра поднята до 790 тысяч, а затем до 1200 тысяч. (Хороша, видать, программа, когда в ней такие вольности в цифрах.) Академик АН Узбекской ССР С. Камалов объявил в печати, что засолено 60 процентов земли, стало быть, примерно 2,5 миллиона гектаров.
Так какую республику осчастливили рваческие миллиарды и хищнически взятая вода?
3
Насколько неплодотворны споры вокруг того, кто урвал больше, а кто меньше, мы поймем до конца, когда взглянем на ситуацию не с позиции республик, а глазами сельского жителя. Что принесли ему все эти каналы, гектары, рубли инвестиций?
Среднестатистическая душа населения съедает за год не более 30 килограммов мяса, причем этот деликатес потребляют в основном горожане. На сельского жителя приходится 8 кило в год (напомню: в среднем по Союзу — 65 килограммов). Знаменитый восточный плов известен крестьянской семье больше по запаху, нежели по вкусу. Душевое потребление молока чуть превышает половину общесоюзной нормы, яиц — 41 процент нормы. В это трудно поверить, но плодов, ягод, винограда, овощей, арбузов, дынь житель съедает тоже гораздо меньше. Базарные цены практически на все продукты выше, нежели в столице. Семья считается благополучной, если на человека приходится 30 рублей в месяц. Но и этот нищенский доход сокращается — даже по официальным данным, в последнее время в Узбекистане он падает на 1,1 процента ежегодно. Ситуация была бы еще тяжелее, не будь поставок из общесоюзного фонда. Из него поступает в Среднюю Азию каждый третий килограмм мяса, весомая доля молока, масла, яиц. В регион завозят даже карамель и халву.
Довести до голода благодатнейший край — это надо было уметь. В сущности, произошла экономическая катастрофа, дополнившая и продолжившая бедствия экологические. Отчего же не кормят людей миллионы освоенных с такими затратами гектаров? А все они ушли под хлопок, снабдив крестьянскую семью вдоволь разве что ядохимикатами в земле, по которой она ходит, в воде, которую она пьет, в воздухе, которым она дышит.