Оттого-то так вяло и бежит кровь по нашему экономическому организму, что не избавился он еще от двух своих главных, тесно связанных между собой болезней: во-первых, рубль не работает, поскольку ни предприятие, ни человек не могут потратить его на что хотят, а во-вторых, даже и этот слабосильный, ущербный рубль ни предприятию, ни человеку не дают заработать в соответствии с мерой честного, добросовестного труда. И не дают заработать отнюдь не только потому, что мы задыхаемся под бременем военных расходов. А более всего потому, что экономическое бесправие предприятий и нищенский уровень заработка трудящегося человека есть главное социальное условие процветания бюрократии, это обеспечивает ей и безбедную жизнь, и видимость полезного занятия, и самоуважение, и полную покорность общества. Именно поэтому и возможны у нас такие нелепости, не имеющие под собой никакого экономического оправдания, как содержание на селе 3 миллионов надсмотрщиков над крестьянином, или многомиллиардное строительство никому не нужного, как оказалось, БАМа, или разорительная, иррациональная деятельность Министерства водного хозяйства с окупаемостью (да и то сомнительной) его капиталовложений за 40-100 лет, или бредовые планы строительства в стране, испытывающей нехватку самого необходимого, около 90 крупных гидростанций, по экономической сути своей мало чем отличающихся от египетских пирамид.
Можем ли мы, оставаясь социалистической страной, в полную меру использовать рубль? Можем ли мы овладеть и запустить на полную мощность все те объективные средства и способы организации экономической жизни, которые история выработала задолго до нас и без нас и которые с такой эффективностью используются сегодня в странах, стоящих впереди нас по уровню экономического развития? Уверен — можем. И можем прежде всего потому, что эти средства и способы по природе своей являются сугубо техническими, социально нейтральными, пригодными для всякого общества, основанного на глубоком разделении труда между людьми. Для рубля безразлично, какую высшую метафизическую цель преследует общество: это может быть царство небесное еще здесь, на земле, а может быть и стремление просто жить, пока живется. Главное не в этом, а в том, намерено ли общество жить, работать, кормить себя и продвигаться понемногу вперед, по возможности не отставая от других.
В природе социалистического общества, социалистической собственности нет ничего, что противоречило бы рублю, рынку, товарно-денежным отношениям. С чисто экономической точки зрения самоуправляемое, самоокупаемое и самофинансируемое социалистическое предприятие может строить свою жизнь точно так же, на тех же самых основах, что и любое иное предприятие повсюду в мире, начиная от свободы поведения на рынке и кончая участием на правах акционера в капитале других предприятий или банка, или страхового общества, или иностранного партнера. Главное, чтобы коллектив социалистического предприятия был действительно независим, был его действительным собственником — в акционерной или какой-то иной форме. Не нравится слово «собственник»? Пусть будет «владетель» или «распорядитель». Дело не в словах.
А какова же в таком случае роль социалистического государства или, если называть вещи своими именами, государственной бюрократии? Роль эта исключительно важна и необходима: определять общие «правила игры» на рынке, планировать стратегию развития страны и отдельных ее регионов, осуществлять проекты и программы, имеющие общегосударственное значение и непосильные для отдельных предприятий, какими бы экономически мощными они ни были. Но и здесь ничего нового мы в экономике не придумали. Это тоже было до нас и будет после нас. Так же как и другие государственные функции — поддержка хилых, но почему-либо позарез нужных производств, регулирование налогами излишне высоких, раздражающих общество доходов, расходы государства на пенсии, образование, здравоохранение, социальную поддержку слабых, выброшенных на обочину жизни. Не следует закрывать глаза на то, что сегодня даже в США — отнюдь не самой милосердной стране современного мира — около 85 процентов расходов на все виды образования и 75 процентов на лечение больных оплачиваются из общественных фондов.
За три года перестройки мы, несомненно, значительно продвинулись (особенно в теории, на словах) в понимании истинных экономических потребностей страны. Постепенно стали вырисовываться контуры той модели народного хозяйства, к которой нам надлежит двигаться. Здравый смысл вроде бы начинает понемногу теснить тупой догматизм, за которым, я лично убежден, в 100 случаях из 100 скрываются узкокорыстные, шкурнические интересы людей, которым, кроме самих себя, наплевать на все и на вся, даже на своих собственных детей и внуков.