Но и это далеко еще не все. Бюджет ищет деньги и в то же время беспрекословно финансирует тот же Минводхоз, а это (с зарплатой) — 16 миллиардов в год, то есть шестая часть нынешнего дефицита! Минэнерго продолжает требовать (и получает!) деньги на проектирование и строительство новых гидроэлектростанций. Интересно, задумывался ли кто-нибудь, когда-нибудь в нашем высшем экономическом руководстве, что строительство Саяно-Шушенской ГЭС началось, по-моему, еще в 1962 году и не закончено полностью до сих пор? Это сколько же раз вколоченные в нее средства могли бы обернуться за это время, сколько денег мог получить бюджет! И разве только эта ГЭС? А мы все плачем: денег нет, денег нет! Да есть, и много есть, надо только наконец научиться их считать! Слава богу, что от тракторного завода в Елабуге наконец-то решились отказаться. Значит, все-таки и мы не безнадежны, и мы, когда припрет, можем деньги посчитать? Очень бы хотелось рассматривать этот последний факт как начало общего оздоровления финансового мышления в стране. Но трудно отделаться от впечатления, что, судя по нынешней линии наших ведомств, отвечающих за финансовое состояние страны, до этого еще, к сожалению, далеко.
Четвертая, важнейшая, на мой взгляд, проблема экономического равновесия и непременное условие создания единого интегрированного рынка в стране — образование некоего избытка предложения над спросом, подрыв монополии производителя во всех областях производства и на рынке, развитие и поощрение социалистической конкуренции. Мы уже сделали первые шаги в этом направлении. Государственный заказ в промышленности уже в 1989 году ненамного превысит 40 процентов от всей производимой продукции. Назрел либо полный отказ от государственного заказа (обязательных поставок), либо сведение его к минимуму и в сельском хозяйстве. Как бы туго ни шло дело, но появилась реальная надежда, что уже в первой половине 90-х годов 60–70 процентов средств производства в стране будут продаваться свободно, через оптовую торговлю или по прямой договоренности между поставщиками и потребителями. Но все это пока недостаточно для подрыва безраздельной власти социалистических монополий на рынке и все это не дает никакой гарантии ни против безудержной инфляции в результате вздувания цен производителями, ни против низкого качества их продукции.
Признаюсь, мне лично не нравится никакой контроль над рыночными ценами. Но я понимаю: если сейчас, в условиях высочайшей монополизации нашей промышленности, мы ликвидируем Госкомцен и отдадим все ценообразование на волю непосредственных производителей (именно им, поскольку покупатель у нас везде еще бесправен и безгласен), мы добьемся лишь повторения знаменитого «кризиса сбыта» 1923 года. Слепой эгоизм производственных коллективов — это страшная вещь, и без централизованного контроля над основными, главными ценами наши производители лишь вздуют в этих условиях цены на все и на вся до небес. Контроль над ценами может быть отменен лишь тогда, когда мы создадим у себя «рынок покупателя» — устойчивое, постоянное превышение предложения над спросом по всем товарам, когда острая, здоровая конкуренция станет нормой, а не исключением в нашей жизни. Когда конкурировать будут все: государственные предприятия с государственными предприятиями, индивидуально-кооперативный сектор — с государственным производством, кустари и кооператоры — между собой. А все они, вместе взятые, — с устойчивым и свободным импортом, который есть норма для всякой «открытой экономики», то есть экономики, не отгороженной от внешнего мира ни административными барьерами, ни «закрытой», необратимой валютой, ни запретительными таможенными тарифами.
Если нам удастся всего этого добиться в ближайшее десятилетие — это будет выдающееся достижение, подлинная победа перестройки, а значит, и возвращение всей нашей экономики к здравому смыслу, к саморазвитию ее без всяких искусственных взбадриваний, понуканий и кнута. Но некоторые важные шаги в этом направлении мы, мне кажется, могли бы сделать уже сегодня, не откладывая дела на 90-е годы. Я имею в виду прежде всего такие содействующие развитию рынка меры, как разработка «антитрестовского законодательства», пресекающего если не все, то самые одиозные попытки к полной монополизации рынка и насилию над потребителем. Я имею в виду также необходимость пусть даже и несколько искусственного, но тем не менее очень важного для торможения монополистических тенденций раздробления наших наиболее могущественных объединений на самостоятельные хозрасчетные предприятия, производящие одну и ту же продукцию или одни и те же услуги. Думаю, например, если бы у Аэрофлота были бы какие-то (скажем, республиканские) конкуренты, дело бы не было в таком плачевном состоянии, как сейчас. Какой-то дополнительный толчок должен получить и процесс формирования межотраслевых объединений, то есть, по-другому говоря, свобода перелива капитала из отрасли в отрасль. И наконец, я опять возвращаюсь к тому же, о чем говорил выше: импорт, импорт и еще раз импорт.