1
Истоки “тоталитаризма”
Здесь я попытаюсь что-то сказать о книге о. Андрея Кураева «Византия против СССР. Война фантомных империй за церковь Украины». Даже не совсем о книге, она мне недоступна. Попытаюсь продолжить фрагмент, который выложен на украинском ресурсе “Релігія в Україні”.
«На Украине сегодня столкнулись два фантома. Фантом Византийской империи и фантом СССР. Эти исторические привидения мало интересуются реальными украинцами. Им важно утвердить свои собственные представления, перевести их из виртуальности в реал. Чьи-то фантомные боли в давно уже ампутированных украинах империи, чьи-то древние обиды, претензии и самомнения, жажда «исторического реванша» – вот на чем замешана интервенция в украинскую религиозную жизнь и с севера, и с юга»
Независимо от территории, у нас существует с давних времен два симулякра — симулякр христианства и симулякр государства. Сам процесс “переведения представлений из виртуальности в реал” существует в любой общественной структуры и его назначение одинаковое — структура производит и сохраняет себя этим процессом. Но поскольку они симулякры то и процесс сохранения себя будет имитационный.
Это сложно понять и описать хотя бы потому, что сложно описывать христианство изнутри, сложно суметь стать наблюдателем. В частности наблюдателем христианства, что исключает наблюдение его изнутри так как это делают верующие. А верить и наблюдать веру - это разные и несовместимые вещи. Наблюдатель (и философ) может увидеть, что христианство непосредственно не создавало никакие культуры, не ставило таких целей а дальше, в понимании и описании христианства, должны случаться такие вещи как “неудача христианства в России (Мамардашвили)”, то, что православие это не совсем христианство, герметическая религия, то, что христианство как-то создало западную культуру, но культуру совершенно в ином понимании. Культуру как цивилизацию и это универсальная и единственная цивилизация. Это наверно имел ввиду и греко-католический епископ Григорий Хомишин, когда обвинял православие в рождении большевизма. Из его книги “Два царства” - “Візантійська система знищила внутрішнього чоловіка, впровадила світського духа, на зовні, немов в твердині, обварувалася (оточила себе) ґранітним муром штивної і мертвої обрядовости”, “Під зовнішньою, сказати можна, забобонною реліґійністю, змагався щораз більше духовий розклад. Фальшивий і блудний містицизм спричинив багато сект, які не маючи в державній церкві душевного заспокоєння, шукали його в своїх ріжних видумках, нераз разячих, або абсурдних аж до дивогляду”, “большевизм є найвищим вицвітом, до самого вершка посуненим, в остаточній послідовности зреалізованим візантійством, перещіпленим до Росії. Що більше, можна сказати, що больщевизм є останнім звеном ланцюга, якого першим звеном була секта фарисеїв... А все те діялося і діється під позором будьто зовнішних обрядових формальностей, будьто звідних кличів, будьто фальшивих реліґійних або гуманітарних доктрин. Всюди той сам терор, лож, перфідія, інтриґа, ненависть і злобна завзятість”.
И когда говорят о создании христианством этой цивилизации, то надо понимать что христианство “создало” верующих, которые уже в вере, в ожидании Спасения, сумели цивилизованно обустроить свою земную жизнь. А вот если это не произошло на наших территория то и веры не было, христианство проиграло, не “создало” верующих.
Здесь судьбы православия и ислама как-бы одинаковые и православие это, скажем так, “христианский ислам”. В философии культура рассматривается как комбинация двух взаимодополняющих, независимых частей - символа и языка, символа и знака. И вот тогда можна понять, что любая религия должна стать источником порядка в земной жизни. То есть символический агрегат религии порождает другую часть культуры - знаковую часть, и «в каждой наличной культуре существует определенное соотношение символизма и языковости, а точнее - систем их культурного потребления(Мамардашвили, Пятигорский)». В этой динамике религия противопоставляет себя, свой символический агрегат внешнему миру и создается бинарная опозиционная форма живой структуры общества— “структура-внешний мир”, “символ-знак”. Судьба для ислама и, что особенно фатально, судьба для православия сложились так, что противопоставила их, сделала для них внешним миром западное христианство и его произведение, западную цивилизацию. Но окружающий мир уже стал другим, он преобразован христианством и начальный опыт уже повторить невозможно. Фатальность для православия в том, что оно озабоченно своим сохранением и противопоставило себя западному христианству уже в периоде начинающегося движения, формирования знаковой составляющей цивилизации. Они (ислам и православие) как бы опоздали, мир, мировой поезд истории ушел и у них шансов уже нет.