Развенчивать эти легенды – вовсе не значит оправдывать Гитлера. Это значит служить исторической истине, и мою книгу нужно оспаривать только таким образом, а не на основании той политической морали, которую люди решают из нее извлечь. Мой труд – не вклад в «ревизионизм»; разве что в том узком смысле, что Гитлер, оказывается, прибегал не к тем методам, которые ему обыкновенно приписывают. Я никогда не видел смысла в рассуждениях о вине или невиновности в контексте войны. В мире суверенных государств каждое из них делает все, что в его силах, для достижения собственных целей; им можно ставить на вид разве что ошибки, но не преступления. Бисмарк был, как всегда, точен, когда говорил об Австро-прусской войне 1866 г.: «Борьба австрийцев против нас не более предосудительна, чем наша борьба против них». Как частное лицо, я считаю всю эту гонку за величием и мировым господством совершеннейшим идиотизмом; я бы предпочел, чтобы моя страна не принимала в ней участия. Как историк, я вынужден признать, что великие державы всегда будут вести себя как великие державы. В действительности моя книга почти не касается Гитлера. По моему мнению, вопрос первостепенной важности имеет отношение к Великобритании и Франции. Эти страны победили в Первой мировой войне. Все последующие решения зависели от них. Было совершенно очевидно, что Германия снова попытается стать великой державой; а после 1933 г. стало ясно и то, что ее господство будет особенно варварского сорта. Почему победители отказались от сопротивления? Ответы даются разные: нерешительность, слепота, моральные метания; возможно, желание обратить мощь Германии против Советской России. Но, какими бы ни были ответы, вопрос этот кажется мне важным, и моя книга организована вокруг него, как, разумеется, и вокруг второго вопроса: почему же в конце концов они решились на сопротивление?
И тем не менее кое-кто из критиков моей книги поднял большой шум по поводу Гитлера, на которого они возлагают единоличную ответственность за войну или что-то в этом роде. Поэтому я хотел бы уделить еще немного внимания роли Гитлера – но не в полемическом плане. У меня нет желания победить в споре, я лишь хочу прояснить свою позицию. На настоящий момент существует, как мне кажется, два образа Гитлера. Согласно первому, он хотел большой войны ради нее самой. Несомненно, в самом общем смысле он думал и о ее итогах: Германия становится величайшей державой мира, а сам он – завоевателем вроде Александра Македонского или Наполеона. Но прежде всего он жаждал войны ради уничтожения народов и обществ, которое она за собой повлечет. Он был маньяком, нигилистом, вторым Аттилой. Альтернативная точка зрения представляет его более рациональной и в каком-то смысле более конструктивной фигурой. В этом варианте у Гитлера с самого начала был стройный долгосрочный план, которого он и придерживался с непоколебимым упорством. Ради воплощения этого плана он стремился к власти; он же лег в основу всей его международной политики. Гитлер хотел обеспечить Германию огромной колониальной империей в Восточной Европе, разгромив Советскую Россию, истребив всех ее жителей и заселив затем освободившиеся земли немцами. Этот рейх, новый дом для 100 или даже 200 млн немцев, должен был простоять тысячу лет. Я, кстати, удивлен, что сторонники этой точки зрения не рукоплещут моей книге. Ведь если Гитлер планировал большую войну против Советской России, война против западных держав была его ошибкой. Чего-то я тут явно не понимаю.