Медсестра уходит. Мальчик садится на стул и открывает книгу.
— Осталось два рассказа, — говорит он неподвижно лежащему старику, веря, что тот его слышит.
***
Рассказ четвертый
Сегодня Глеб проплыл двадцать два бассейна. После работы ничто не снимает напряжение лучше. Голова прояснилась, и после физических нагрузок на его лице, как всегда, удовлетворенная улыбка. Он садится в машину. По дороге заезжает за цветами. Сегодня у них годовщина. Вера любит тюльпаны.
Она встречает его в дверях. На ней, как обычно по таким случаям, неброское коктейльное платье чуть ниже колена с большим разрезом на спине. Она знает, как скрыть свои недостатки и подчеркнуть преимущества. Нежный макияж, волосы собраны. Она привлекательна не больше и не меньше, чем всегда.
На столе свечи и ужин. Бутылка красного вина, стейк, по обыкновению, слегка пережарен, спагетти традиционно недосолены, овощи прекрасны. Ее голос привычно нежен.
— Как день? — спрашивает Вера и делает глоток из бокала.
— Хорошо. Сегодня подписали новый контракт. Наверное, я похож на какого-то китайского идола — они снова без раздумий влили в нас кучу денег, — отвечает Глеб, отрезая кусок от стейка и пытаясь сделать вид, что ему интересен этот разговор.
— Поздравляю, — натягивает она улыбку.
Молчание. Стук столового металла о фарфор.
— Как твой? — спрашивает он, надеясь, что сегодня Вера не будет снова рассказывать, как в супермаркете ей нахамили на кассе, как в кафе ей посчитали три кофе вместо двух или как она устала от домашней скуки.
— Машина сломалась. Пришлось три часа прождать в кафе возле СТО. Но уже все в порядке.
И снова молчание, которое несколько лет назад им обоим показалось бы неловким.
— Я совсем забыл, — говорит Глеб. — У меня есть для тебя подарок.
— Нет, подожди. Сегодня мой подарок будет первым.
Вера встает из-за стола и направляется на кухню. Глеб видит, как перекатываются ее бедра. Они по-прежнему соблазнительны, как и тогда, при первой их встрече, но сейчас уже не пробуждают в нем такой трепет. «Она стала серой, — думает он. — Зарылась в домашней рутине, и здесь ее всегда сверкающие глаза превратились в два матовых камня».
Вера возвращается с тарелкой и бокалом:
— Я пригласила подругу, если ты не против.
Ему показалось, что ее глаза на миг сверкнули тем блеском, от которого раньше он становился одновременно робким мальчишкой и разъяренным хищником.
— У тебя появилась подруга? — заинтересованно спрашивает он. — Не ты ли всегда была убеждена, что женская дружба не лучше дружбы двух самцов бойцовской рыбки?
— У любого правила есть исключения, — произносит она, и его снова освещает блеском ее глаз. Он вспоминает, как его разразило этим блеском при первой их встрече.
Вспоминает, сколько подвигов он совершил, чтобы эти глаза сияли лишь для него. Как дрожало все его тело, когда она впервые прикоснулась к нему. Он ненавидит себя за то, что заточил эту драгоценность здесь, в кирпичной шкатулке, на последнем этаже в центре города.
— Боюсь себе даже представить ее. Наверное, какая-то феминистка с засаленными волосами и очками в толстой оправе.
— Скоро сам увидишь.
Раздается звонок в дверь.
— А вот и она. Я открою.
Он слышит смех в прихожей. Девушки заходят в гостиную. При виде гостьи его легкие словно наполняются водой.
— Познакомься, это Лили, — произносит Вера.
— Очень приятно, — отвечает Глеб, не в силах сдвинуться с места. Он смотрит на Лили, как подросток, только что увидевший вживую своего секс-символа. Она и вправду невероятна: в сексуальности Лили не уступила бы Монике Белуччи и Памеле Андерсон в их лучшие годы. Ее глаза — две синих льдины, лишенные малейших примесей, ее волосы — поле шелковой пшеницы, ее улыбка — солнце, взошедшее над океаном.
— Может, поухаживаешь за гостьей? — спрашивает Вера, заметив его смятение. Наверное, впервые она видит его озадаченным.
— Ой, конечно, — выпрыгивает он в реальность, встает, придвигает ей стул и наливает вина.