Но лучше всех выглядела тётушка Берта, прям совсем свежая, даже набрала в ширь. Смерть оказалась ей к лицу. Пальцы вот только почернели, и почернели уши, Но в целом она ещё вполне неплохо сохранилась.
Марк всех приволок в столовую на праздничный ужин. Усадил перед тарелками. Пришлось вставить им под одежду палки, чтобы трупы не складывались на стульях. Тяжелее всех оказалась тётушка Берта, но Марк справился. Дом наполнился смрадом гниения. Из подвала в столовую тянулись бурые следы, и Марк продолжал разносить трупную жидкость по комнате, поскальзывался на ней, расхаживая вокруг стола. С мокрых тел капало под стулья. От грязным мёртвых рук на скатерти появились жёлтые разводы.
Марк разделал гуся, накладывал гостям угощения, разливал спиртное. Марк был очень заботливым и любящим, Марку очень хотелось угодить своим гостям, хотелось оставить хорошие воспоминания. В колонках играла рождественская песенка «Колокольчики звенят; бим-бом, бим-бом! О Христе нам говорят; бим-бом, бим-бом!» Играла не слишком громко, ласково, чтобы не мешать, но мерно сопутствовать доброй беседе. Праздник начинался великолепно. Окончательно уставший, Марк, наконец, плюхнулся на свой стул, во главе стола, перевёл дух, приветливо улыбнулся гостям, поднял свой бокал и произнёс первый важный тост:
- За встречу!
Мертвецы сидели молча, не шевелились. Все в одинаковых свитерах, которые получили в подарок от Марка в прошлое Рождество. Рты их отвисли. Они смотрели невпопад матовыми глазами. Прошлым разом Марк открыл им веки и закапал глаза секундным клеем. Прошёл год, а клей всё ещё хорошо держал. Только сестрёнка Рут оказалась в этом году одноглазой, но так она только ещё больше нравилась Марку. Своенравная у него сестрёнка.
Марк выпил, взялся за вилку, сунул в рот кусочек мяса. Зажевал.
- Папа, ты что-то сказал? – вдруг встрепенулся Марк. Он деловито отложил вилку, с трудом проглатывая жёсткий ком. – Вот опять ты начинаешь свою егозу! И это в праздник. Вот не можешь ты без этого! Да, я понимаю, что живу на ваши деньги! Но ведь я не требую много. А вы их всё равно не тратите. Так почему бы не устроить жизнь своему сыну? Ведь это ваша обязанность, то есть, обязанность родителей, заботиться о своих детях! Это, между прочим, юридическое требование!..
Чуть более чем три года назад отец Марка, наконец, вышел на пенсию. Теперь Марк получал пенсию за своих родителей, распоряжался их деньгами как хотел. Власти даже не подозревали, что выплачивают пенсионные мертвецам, никто не предоставлял им справку о смерти, а с проверками: «жив ли пенсионер?» власти пренебрегали – подобной организации просто не существует. Никто не думает о стариках, никто о них не вспоминает. Марк мог бы получать за родителей пенсию вечно.
- …Я понимаю, отец, что вы с матерью родились в тяжёлое время, что вам, для выживания, приходилось много трудиться, но времена изменились, отец. Сегодня, чтобы выжить, надо трудиться как можно меньше. Так что давай оставим эту тему! Хотя бы на этот вечер оставим, и не будем портить всем праздник!
Отец промолчал. Отец не возражал. Он смотрел на всё совершенно безучастно. Но повисшая тишина оказалась тяжёлой после серьёзного разговора. Марку это не понравилось. Встречаемся раз в год, на праздник и вот обязательно надо этому старому пердуну брюзжать, нравоучать, возмущаться. Не может он без этого! Не может! Свербит его! И так повторяется каждый год! Каждый год заводит он свою любимую песенку! Каждый год он портит настроение, губит праздник, доводит до бешенства! И Марку захотелось закричать на отца, орать, сколько бы духа могли выдать лёгкие, швырнуть отцу вилкой в лицо, а потом подскочить и бить столовым ножом! Бить! Бить! Бить!
Но Марк глубоко вдохнул гнилостного воздуха, шумно выдохнул. На этот раз он сдержался, сумел взять себя в руки.
- Да, мама, я совершенно спокоен. Нет, я в этом году срываться не намерен.
Марк ещё раз вздохнул, решил насилу сменить тему.
- Кстати. – С нарочитым спокойствием Марк зачерпнул себе немного салата. – Старина Фреди передаёт вам привет! Хочет с вами поболтать. Может быть, в следующем году я тоже приглашу его к нам на Рождество, - добавил Марк мечтательно.