- Молчи, хлопец. Иначе оба пропадем. - Мытарь был напуган. Его лицо покрывала испарина, а глаза словно у загнанной в угол лисицы бегали по сторонам. Яков кивнул и Йозеф отпустил его. Сквозь щели в полу они видели огромную дыру в стене храма и вздымающиеся на дыбы мертвых быков с бревном-тараном, запряженных в телегу. Поверх нее стояла покрытая ветошью клеть. Люди, оставшиеся наверху хватали кто что мог. Оттаскивали раненых и отступали вглубь часовни. Быки, скованные упряжью разбрасывали вокруг себя лавки, переворачивали подсвечники, но дальше пройти не могли. Тогда дверь клетки вдруг рухнула и оттуда стали выползать мертвецы. Вдалеке закричала женщина. Люди стояли, не решаясь сделать шаг, когда кто-то из мужчин ринулся вперед с древком от хоругви в руках. Он так грозно кричал, что его воинственный вид воодушевил остальных. Нежить же разбредалась по храму, словно слепые котята. Мертвецы бились о колонны, спотыкались и падали навзничь, будто скованные цепями.
- Будто скованные цепями… - неожиданно для Якова проговорил сборщик подати. - Стойте!
Он оттолкнул паренька и тот, ударившись головой о балку, упал без чувств. Йозеф же бросился к лестнице наверх.
- Стойте! - он выскочил из-под пола весь в пыли, словно ошпаренный кипятком крот из норы. - Это люди! Стойте!
Мужчина упал на колени между пикинером и мертвецом, в которого он направил острие древка.
- Уйди! - Закричал мужчина. - Трус!
- Стойте. - Мытарь переводил дыхание. Потом встал и под испуганные взгляды толпы подошел к одному из мертвецов, стащив натянутую на его голову сырую овечью шкуру. К изумлению и ужасу людей под ней оказалось перепуганное лицо живого человека. Во рту его был кляп, руки связаны за спиной, а вдоль тела болтались копыта все той же выпотрошенной овцы, вывернутой наизнанку.
- Что все это значит?
- Вы не поняли? - Задыхаясь прокричал Йозеф. - Он хотел, чтобы мы осквернили храм, убив кого-то из людей. Тогда путь для него открылся бы и мы все пропали.
Фигура на холме наблюдала глазами мертвой кошки, чья голова болталась на роге одного из быков. Люди внутри храма о чем-то жарко спорили. Развязывали пленников и убирали оружие. Все пошло не так как он хотел. Один из них что-то жарко доказывал остальным, указывая в сторону быков. Чертил носком сапога что-то на полу. Потом подошел к быкам на расстояние вытянутой руки и опрокинул на пол купель. Желтые кости попятились, но телега, застрявшая в стене, не дала им вырваться. Их окутал пар. Человек на холме чувствовал их боль. Он переживал каждый миг их агонии. Его творений. Его детей.
Йозеф повернулся к толпе:
- Видите? Он здесь не властен, пока храм не осквернен отнятой жизнью.
У двери храма на руках у женщины-птицы тихо лежал писарь.
- Как тебя зовут?
- Вартеж.
- Я отпускаю тебя, Вартеж из этого мира с тем, с чем ты пришел. Будь прощен и прости нас. Спи спокойно.
Она видела, как лицо писаря напряглось, силясь как можно дольше оттянуть последний выдох. Глаза будто просили о лишнем мгновеньи. И наконец он выдохнул..
Йозеф, сборщик подати, вытер мокрое от пота лицо и присел на пол рядом с покосившимся колесом телеги. Все, что осталось от оживших костей - превратилось в бурую, с резким запахом слизь. Кто-то развязывал несчастных пленников, чуть было не ставших жертвой бойни. Другие подходили ближе, чтобы убедиться, что мертвые волы теперь и правда мертвы.
Сквозь обморок Яков услышал голос своего дядьки.
- Яков! Никто не видел моего племянника? Яков! Собачья селезенка! Только бы жив.
Мальчик потрогал шишку на затылке и попытался подняться. Оказалось, что он лежит под окном в полу, сквозь которое протянут колокольный канат. Схватившись за него, он подтянулся и встал. Подумав мгновенье запрыгнул как можно выше и начал карабкаться. Веревка скрипела и ходила вверх-вниз, раскачивая огромный городской набат. Но он все еще молчал. Мальчик уже просунул голову и даже увидел дядьку Семена, как вдруг услышал звон. И разом с ним Яков ощутил, будто его сбила на полном скаку лошадь. Руки разомкнулись на веревке и он сорвался вниз, в темноту. Сквозь шум в ушах, как через толщу воды до него донеслись слова:
- Керва’дзо’Рох!
И мир померк.
Взрыв был не громким. Скорее хлопок - будто мешок с мукой бросили на землю. Но человек на холме слышал его отчетливо. Бурое, похожее на взвесь ила в пруду, облако заполнило ненавистный ему дом в центре дединца. Сквозь проломленную стену оно лениво выползло наружу, растекаясь по площади. От него по белоснежным стенам часовни побежали, словно зараженная кровь по венам, тонкие паутинки. Добежали до колокольни и в этот миг будто огромная рука сдавила ее и обрушила пока в воздухе все еще стоял последний удар колокола.