Он присвистнул и тут же невдалеке послышались удары копыт.
Вокруг стоянки вождя собрались захемцы, чтобы решить, продолжать ли поиски.
- Ханзо, я не хочу так думать, но твоя дочь скорее всего мертва. Мы прочесали лес на милю вокруг лагеря. Она бы уже откликнулась.
Вождь сидел на сброшенном на землю седле, погрузив лицо в огромные мозолистые ладони:
- Я останусь, Шавар. Она где-то здесь. Я чувствую. Ты бы бросил своего ребенка?
- Но ты вождь. Стадо не может идти без вождя.
- Ты заменишь меня, пока я вас не нагоню.
- Ты понимаешь сам, что они послушают только тебя. В моих жилах нет крови былых вождей. Ты знаешь закон.
Рядом стоял с окороком в руке Виддли. Его гладко выбритая голова отражала всполохи большого костра, делая череп похожим на огромный агат. Пережевывая кусок мяса он вмешался:
- Я бы не стал ждать. Да, ледник отступил с того прохода, о котором я рассказывал. Но если будем медлить - дорогу снова заметет.
- Так и думал, что проход не безопасен. - Произнес хмурый захемец, стоящий по правую руку от вождя. - Не стоило так рисковать для того, чтобы сократить путь всего на пару дней.
- Раз у вас принято сомневаться в решении вождя - я умываю руки. - Проводник воздел блестящие от жира ладони. Потом быстрыми движениями челюстей, словно хищный зверек, обгрыз кость, и швырнул ее за спину.
- Не мусори! - Послышалось позади. И по затылку проводника стукнула та же кость.
- Ай! - Прошипел Виддли сквозь зубы. - Кто посмел? А-ну выходи на свет! Ты у меня сейчас станешь короче на голову.
Лежавший у ног вождя старый волкодав вдруг залаял и бросился в темноту.
А к костру вышел коренастый мужчина, держа под уздцы осла, запряженного в повозку. На ней сидели двое детей.
Кто-то толкнул вождя в плечо. Тот поднял голову и посмотрел на незнакомца. Потом перевел взгляд за его спину.
- Зойен! - Грузный и немолодой, он вскочил и в одно движение оказался рядом с тележкой, подхватывая на руки дочь.
- Папа!
- Слава предкам! - Ты цела? Не ранена? - Он смотрел на взъерошенные рыжие волосы, перепачканное лицо и все искал увечья на ее хрупком теле.
- Отпусти! Задушишь!
- Тебе повезло, бурильщик, что ты и так достаточно короток. - Усмехнулся Виддли, пряча в ножны свой выщербленный в притрактирных боях меч.
Вождь повернулся к чужаку:
- Как твое имя?
- Дарвик, вождь.
- Я - Ханзо! - Он протянул руку. - И я обязан тебе жизнью своего ребенка.
Дарвик пожал руку:
- Рад знакомству. Только ее спас не я. - Он кивнул в сторону повозки, где сидел отряхивая от листьев свой сюртук черноволосый мальчик.
Ханзо запустил руку под седло своего вола:
- Будете есть?
- Нет-нет! Спасибо. - Юный герцог испуганно замахал руками.
- Что это с ним?
- Не знаю. Наверное свежий воздух ударил в голову. - Дарвик выпустил колечко дыма, лежа у костра.
- Я слышал, что вы отрезаете мясо от живых буйволов.
- Аха-ха-ха! - Вождь зычно рассмеялся, утирая слезы. - Отрезаем? Живьем?
- Глупый. - Подала голос Зойен, чесавшая брюхо Лешему. - Мы вялим мясо под седлами. Там оно просаливается и хранится, пока мы в пути.
- На! - Ханзо отрезал ломтик розового, отливающего перламутром мяса и протянуй Айвину.
Тот настороженно повертел его в руках и понюхал:
- Хм. Пахнет вкусно. - Он осторожно оторвал зубами тонкую полоску и стал жевать. - И на вкус славное.
- Держи. - Вождь сорвал две длинные полоски, висевшие на бечевке.
Полная луна взошла над степью. В её свете спины буйволов, мирно спящих в пожухлой траве, выглядели как волны, простирающиеся до горизонта. Лишь пар из ноздрей выдавал их.
- Красиво, правда? - Ханзо сидел, прислонившись к лежавшему у костра седлу. Пламя выстреливало столпами искр в звёздное небо. Вождь что-то строгал ножом. - В такие ночи видны прежние люди.
- Прежние люди?
- Те, кто жил до нас. Когда мы уходим из этого мира, здесь остаётся наше отражение. Как в воде. И если человек при жизни не множил зла, и дела его были правильными - его отражение будет как он. Будет светить другим во тьме.
- А если он был плохим?
Пастух не ответил.
- На, вот. - Он сдул стружку и протянул Айвину фигурку буйвола. На ней были крохотные отверстия. - Попробуй. Дунь.
Мальчик неуклюже прижал фигурку к губам и надул щеки.
- Давай покажу.
Айвин протянул поделку её создателю. Тот прислонил её к губам, закрыл глаза и родилась музыка. Она была печальной. В ней была грусть увядания мира и одиночества человека. Краски осени и осознание, что все заканчивается: и лето, и детство, и жизнь.
Рядом с отцом присела Зойен. Она тоже не спала, слушая его рассказ. Ее пёс лежал подле, свернувшись калачиком. А девочка задумчиво смотрела в темное небо над перевалом. Они слушали эту песню. В ней не было ни единого слова. Но каждый понимал её и без слов. И мальчик, выросший в роскоши дворца, и пастушка, чья самая большая ценность за всю жизнь, сейчас чесала за ухом, лежа рядом с ней. А в небе мерцали огни. Свидетели всего, что происходило в этом мире, и что еще не произошло. Когда-то, так же, лёжа под тёмным небом под россыпью драгоценных камней мерцающих путникам, лежали те далекие и неведомые люди, чьих имен уже никто не вспомнит.