– Мистер Колвелл, это было бы замечательно! А сейчас они стоят 96 тысяч?
– Верно. И вы в любой момент можете найти их цену в прессе, в колонке «Облигации». Смотрите: Man. Elec. 5s, – и Колвелл показал ей этот раздел в газете.
– Мистер Колвелл, я так вам признательна! Уж простите, что мешаю вашей работе.
– Не стоит беспокоиться, миссис Хант. Мне всегда приятно помочь вам всем, чем могу.
В череде неотложных коммерческих забот Колвелл не мог ежечасно следить за изменением курса пятипроцентных облигаций Manhattan Electric Light, Heat & Power Company. Хотя ему и не приходилось держать их в поле зрения постоянно – за него это делала миссис Хант, зорко подмечавшая любые колебания цены. Не прошло и недели, как вдова его друга снова очутилась в офисе Колвелла. То, что она крайне взволнованна, было заметно с первого взгляда. От Колвелла не требовалось особых познаний в физиогномике, чтобы разглядеть на лице смятенной дамы все всполохи страстей, бушевавших в ее душе. Но никакие переживания не помешали ее горячему желанию взглянуть в глаза беспринципной биржевой акуле и посмотреть, как она будет вилять и юлить, припертая к стенке правдой.
– Приветствую вас, мистер Колвелл!
– Доброе утро, миссис Хант! Как ваши дела?
– О, мои дела великолепны. Жаль, что не могу того же утверждать о состоянии моих финансов.
Залог помогает получить более крупную прибыль, чем если приобретать облигации без опоры на кредит. Залог призван обезопасить брокера от падения стоимости бумаг.
Эту формулировку вдова явно подобрала на страницах финансовых обозрений, которые изо дня в день штудировала от а до я.
– Что-то произошло?
– Представьте себе, они теперь на отметке 95!
– О чем вы, миссис Хант, объясните, ради бога…
– Естественно, об облигациях! Вчера я видела это своими глазами в газете!
Колвелл чуть не расхохотался. Несмотря на всю выдержку, его гостью передернуло от такой беспечности.
– Миссис Хант, не стоит переживать! Вашим облигациям ничто не угрожает. Рынок живет своей жизнью, это вполне нормально.
– Милостивый государь, – выговаривая каждое слово, отчеканила его собеседница, – один человек, кое-что понимающий в фондовой бирже, сообщил мне: это говорит о том, что я потеряла тысячу долларов!
– В каком-то смысле это действительно так. Точнее, было бы так, если бы вы сейчас захотели немедленно продать свои бумаги. Но вы же не планируете этого пока. Вы будете дожидаться, пока они не принесут вам хорошую прибыль. А значит, тревожиться не о чем. Когда наступит подходящий момент, я сразу извещу вас об этом, миссис Хант. И если вдруг цена снижается на пункт-другой – это не повод для волнений. Даже если все засуетятся вокруг, сохраняйте спокойствие, как бы ни опустилась цена. Сударыня, ваши облигации в полном порядке. Не переживайте!
– Мистер Колвелл, благодарю вас! Я провела бессонную ночь, но я верила.
Тут на пороге возник клерк с сертификатами акций и деликатно замер у входа. Колвелл должен был немедленно подписать их, но секретарь не смел помешать столь личной беседе. На его счастье, посетительница поднялась из кресла со словами:
– Я знаю, что ваше время на вес золота, мистер Колвелл, и ухожу. Еще раз благодарю вас.
– Не стоит, миссис Хант. Мои наилучшие пожелания. И запаситесь терпением, тогда вы непременно получите серьезную прибыль с ваших бумаг.
– О да. Сейчас-то я все поняла и смогу дождаться этого момента. Не сомневайтесь! Я так надеюсь, что ваши слова сбудутся! До свидания, мистер Колвелл!
Но облигации вопреки прогнозам катились вниз. Синдикат Wilson & Graves, бывший дилером этих бумаг, никак не мог помешать их падению. И тут как на грех в дело влез супруг Эмили – кузины миссис Хант, тот самый анонимный знаток фондовой биржи. Работал он в банке и, естественно, не был в курсе подробностей сделки.
Торговлю на Уолл-стрит он знал из сплетен и газетных новостей, но все равно разбередил душу бедной вдовы сомнениями и подозрениями. Этот благодетель отмечал каждый пункт, на который опускалась цена облигаций, и уведомлял об этом свою дальнюю родственницу при любой возможности. Глядя на его похоронное выражение лица и угрюмое покачивание головой, слушая его «соболезнования», несчастная миссис Хант потеряла сон и аппетит. Три дня он готовил ее к сокрушительной катастрофе, и бедняжка не выдержала. Вновь появившись в офисе Колвелла, она была похожа на собственную бледную тень – истерзанную душевными муками и скорбью.