— Сейчас ты убедишься, что это не так, что, совершив это великое деяние, я подниму груз, давящий всех нас.
Шлак скрипнул веком, резко закрывшим его треснутый глаз…
— У меня из-за тебя нервные тики начались. Надеюсь, Радеев этого не заметит.
Радеев, оставленный мной на Хэварта, отстал, задержанный моим верным капитаном, но нагнал меня, как только Шлак прервал передачу…
— Хэварт рассказал мне про ваших кошмарных «собак», которые меня крайне интересуют… И у меня появились вопросы…
— Ко мне или к ним?
— Пока еще к ним… Вернее, к вашему Шлаку, ведь он один обладает уникальным разумом машины, подобной человеку… Позвольте мне украсть его у вас на несколько минут…
— На кражу позволения не просят, Радеев.
— Ну вы уж не поскупитесь на слова, очистите мою совесть согласием передать его в мое распоряжение… Тогда мне не придется похищать его тайком, причиняя вам излишние хлопоты, — ведь разбираться с похищениями такая морока…
— В этом я вам верю — в этом деле у вас, определенно, опыт серьезнее моего, Радеев.
— Ваша проницательность заслуживает уважения… Видите, я снова вошел в ваше положение — войдите и вы, наконец, в мое…
— Договорились, Радеев. Как вы говорите, — делу время потехе час. Так берите на потеху моего «щенка», пока я буду заниматься делом.
Радеев улыбнулся, заглядывая мне в лицо, но эта улыбка получилась у него излишне хищной.
— Боюсь, вы наше присловье употребили не в обычном его смысле — неверно, так скажем…
— А вы не бойтесь, Радеев.
Он остался стоять у меня за спиной, сконфужено разводя руки… Шлак, стоящий у его ног задрав голову, еще раз скрипнул подергивающимся веком… А я отослал Хэварта к капитану с заводского контроля — пусть разбираются, долго и усердно проверяя все тонкости, пока техника работает неисправно… А меня ждет этот бестолковый солдат, готовый сделать все, что я ему скажу… Единственное, что беспокоит меня, — сможет он сделать то, что мне нужно, или нет… Я не потребую от него ничего сложного для нормально функционирующего человека, но он — поврежден и может не справиться…
— Воробьев, подойди. Встань здесь и подними глаза.
— Да, полковник…
Я всмотрелся в его фон, он — почти пуст, почти чист… Мысли этого солдата крайне скудны…
— Ты умеешь составлять мысленные отчеты?
Солдат замялся…
— Не очень…
— Записываешь лишнее мысли?
— Нет, наоборот… Но я научусь…
— Не волнуйся, все в порядке. Я научу тебя. Позже. А сейчас забудь об этом.
— Забывать мне легко, полковник, а запоминать…
— Я научу тебя помнить. Но позже. А сейчас меня ждет офицер Хантэрхайма. Принимайся за настройки — пора его разбудить.
Солдат не только успокоился, но и обрадовался. Это точно выбьет из его дырявой головы все мысли и не оставит в его разуме четкой памяти… Он не способен стереть отчетную память ошейника, не способен и подчинить память, направляемую в отчет… Но он не оставит начальству ненужные мне воспоминания. С командиром он поделится разве что мечтами, заполонившими его слабый ум. Можно считать, что я здесь один — один с этим еще неживым человеком, офицером S9… И сейчас я посмотрю в глаза этому человеку, которому суждено мной перевернуть этот мир…
— Загрузка.
— Есть загрузка.
— Готовность.
— Есть готовность.
— Активация.
— Есть активация.
Запись № 11
Я с напряжение всмотрелся в открытые глаза офицера, устремленные еще в пустоту…
— С пробуждением вас, Айнер.
Офицер наставил на меня светлые глаза, как оружие…
— Обойдемся и без этого, полковник.
— Называйте меня Готфрид Грабен.
— Мне не придется вас так называть. Мне вообще вас никак называть не придется. Я должен идти и не думаю, что мы с вами еще встретимся. Меня ждет вечная война, а вас… Черт… Я не знаю, что вас ждет.
Нет, это не тот взгляд, не тот ответ, которого я ждал… Похоже, что-то пошло не так, как я планировал… Его ответ звучит неожиданно и — даже угрожающе…
— Что вы имеете в виду, Айнер?
— То, что не знаю, что вас ждет.
— Не знаете, что делают нейропрограммисты высшего офицерского состава?
— В общем — знаю. А вот, что делаете конкретно, вы — понятия не имею.
— То же, что и остальные.
— Что-то не похоже. Вернее, вы — не похожи.
— А на кого же я тогда похож, Айнер?