— Что вам от меня нужно? Дайте мне объяснения, Рокотов.
— Я не имею права дать объяснения — только предупредить.
— Система отреклась от меня. Теперь я не подчиняюсь требованиям системы…
— Офицеры подчинены системе до смерти.
— Я мертв, Рокотов. Я мертв для системы. И вы знаете, иначе передали бы мне не его предупреждение, а его приказ.
— Не стоит отстаивать это подобие жизни, Горный.
— Я отстаиваю не жизнь, а смерть, Рокотов. Я честный офицер и не позволю казнить меня, как изменника, или пристрелить, как крысу.
— Вы шпион Хакая — вы будете казнены согласно закону, согласно порядку.
— Не ждите, что я упрощу вам приведение в исполнение кары. Кару усложнили вы.
— Вы решили окончательно, Горный? Вы понимаете, что сопротивление отяготит кару?
— Я не жду от вас пощады, но не ждите пощады и от меня.
Рокотов прервал сигнал, но остался на месте. Он знает, что моя память — память правой руки главы Центрального управления СГБ… что о чужих мученьях мне известно больше, чем ему — только ищущему тех, кто должен спуститься в подземелья…
— Я буду рядом, Горный.
Я развернулся, отключая оружие, и пошел обратно… Рокотов идет за мной следом, не приближаясь и не отдаляясь.
Побледневший Ханс встретил меня тревожным взглядом, но спросить ничего не решился… А Олаф с настойчивостью выступил вперед, взявшись за оружие…
— Полковник, вы не убили его…
— Идем. Я не могу убить его, Олаф. Иначе — придет Тишинский… Он затравит нас…
— Но этот каратель…
— Да, он идет за нами, но это временно.
— Он не убьет вас?
— Убьет, но не сейчас.
— Да что все это значит, полковник?!
— Он следит, чтобы до приведения приговора в исполнение я был на глазах у Тишинского…
— Но зачем им все это нужно?
— Я не знаю…
— Будто руггера на червя ловят…
Я сосредоточился, отрываясь от неясных предчувствий.
— Что?.. Что ты сказал, Олаф?.. Что-то про червя…
— Бросьте вы эти аристократические замашки, полковник… Ну сравнил я вас с червем… И что?..
— Я не об этом. Что ты имел в виду?
— Вы что, не знаете, как на руггеров охотятся?
— Про червей не знаю…
— Они червей жрут. Червями мы их приманиваем. Иначе нам такого зверя никак не выследить и не завалить без техники, без специальной защиты. Мы засады под землей устраиваем, червей пуская, и следим, чтоб они не расползались…
— Хакай… Но теперь я не нужен ему…
— Может, кого еще ищут?..
— Я не знаю… Они могут найти без таких ухищрений всех… Не могут найти только Хакая…
Ханс, объятый недоумением, все-таки встрял…
— Как же не могут, его ж три раза сжигали дотла?..
— Его сжигали, но не сожгли. Его память где-то скрыта, и он возвращается — его разум возвращается в его теле…
Олаф запустил руку в разметанные волосы…
— Но человека не так просто сделать — нужно сложное оборудование…
— Мы не нашли памяти Хакая — не нашли никаких следов… Теперь не можем найти и его — воскрешенного.
Олаф вскинул на меня уверенный взгляд, подтверждая его кивком головы…
— Этот «дракон» — бог, как ваш заледенелый Снегов и его «тень». Бог, высший над жизнью и смертью, — не живой и не мертвый.
Я собрался возразить этому, погрязшему в древних сказаниях, одичавшему солдату, но не сумел — не нашел никаких опровержений…
— В общем, все верно, Олаф… только мы не называем их богами.
— А кто они тогда, как не боги?
— Великие воины и правители.
— Боги и есть — великие воины и правители, создающие, контролирующие и уничтожающие нас.
— Значит, нам придется действовать под их взглядом. Но я уверен, что скрыться можно и от глаз богов…
— Хорошо бы, полковник… И хорошо бы поскорей… А то этот следующий за нами офицер начинает напоминать охотника мне — охотнику…
— Сейчас мы будем отдыхать… Сейчас нам нет нужды скрываться от разведчиков, от ликвидаторов… Тишинский вместе с Рокотовым послал нам покой, пусть и временный… Это значит, что и злой дух способен допустить ошибку, Олаф…
Запись № 6
Ханс сноровисто пробил дыры в консервном контейнере, насыпав на дно слой искрошенного осколками дорожного покрытия, залил в контейнер отработку и поджег, нанизывая на нож, как на вертел, разделанные тушки крыс. Я с отвращением смотрел на их беспомощно задранные корявые лапы и длинные голые обугливающиеся в огне хвосты… но запах свежего жареного мяса постепенно разогнал тошноту, вызванную видом этих тварей.