Среди пустоты этого просторного зала мы одни. Нет, он один, а с ним что-то еще, что было мной. Что это, мне еще точно не известно. Но я начал расчет. Точный расчет будущего. Я знаю, что мое время не будет окончено сегодня, продленное сокращением времени генерала Беркутова, главы Центрального управления СГБ.
Беркутов закончил доклад, свернув мониторы, оборвав сигнал, ожидая распоряжений.
— Удара с воздуха я не допущу. Город нужен мне сохранным. На его территориях следует искать одно из хранилищ памяти Хакая. Нам необходимо обнаружить, а не уничтожить его память. Только таким образом мы получим данные, требующиеся для окончательного уничтожения Хакая. Мы узнаем, кто такой или что такое — воскрешенный Хакай.
— Согласен с вами, Снегов.
— К вечеру мятеж будет подавлен, Вэй-Чжен — взят силами армии. К этому сроку военная техника должна быть выведена с территорий укрепления, а Вэй-Чжен — блокирован силами СГБ. Территории укрепления должны быть зачищены огнем в пределах оцепления. Операция разработана мной. Контроль над операцией поручен вам.
Беркутов выдержал паузу. Он понял, что гарнизон укрепления, что посланные для усмирения восстаний полки третьей армии РССР, оцепленные огнем, останутся под оцеплением СГБ. Это жесткая блокада — мглой, огнем, голодом. Он думает, что я слепо смотрю ему в глаза, но я — смотрю прямо в его мысли.
— Беркутов, все подступы к укреплению должны быть перекрыты к вечеру. Ни один офицер, ни один боец, находящийся в пределах территорий укрепленной базы или пересекший их границы, не должен быть пропущен через оцепление. Никто. Ни один разведчик СГБ или армии РССР, DIS или армии AVRG. Никто не перейдет границ укрепленной базы. Никто из отрядов Хакая не получит доступа к системным данным.
Беркутов с твердо оттесненной тревогой в мыслях развернул мониторы, но тревогу он скрыл только от глаз себе подобных.
— Генерал Вайльдер будет требовать отчет гибели разведчиков DIS.
Его сердце в моей руке сжалось злобой, я стиснул руку, под которой бьется его пульс, крепче.
— Отчет ему будет предоставлен мной.
— По последним данным DIS, проверенным СГБ, повышение уровня контроля безопасности по девятому коду результативно. Шпионы с открытой Хакаю памятью опознаны и уничтожены. Мы готовы ввести девятый код для проверки боевых подразделений, находящихся в зоне действий отрядов Хакая.
— Они до сих пор среди нас, потому что они подобны нам.
— Снегов, мы не можем продолжать действовать в избранном вами направлении, уничтожая наших офицеров и бойцов, оказавшихся в зоне действий отрядов мятежников.
— До тех пор, пока все бойцы Хакая не будут истреблены, пока истинный Хакай не будет убит, мы будем уничтожать всех, кто был в зоне действий его отрядов. Иначе мы не сохраним секретности — главного оружия системы. Только потеряем время, безрезультатно поднимая уровень контроля безопасности до высших ступеней, опасных для системы.
Беркутов остановил в пустоте тяжелый взгляд. Он проницателен. Он знает, что я теперь способен видеть больше всех систем контроля, смотря взглядом, недоступным ни людям, ни технике трех систем. Но он знает, что такой взгляд не дан ни людям, ни технике в целях безопасности трех систем. Я жду, когда он решится.
— Для системы опасны вы, Снегов.
— Для системы опасна наша война.
— Вы истребляете наши войска.
— Это необходимо для достижения цели без потери времени, которое в этой войне выступает не только как наш сильнейший союзник, но как наш опаснейший враг. Иначе — действия Хакая будут пресечены с худшим уроном системе, времени системы.
— Сегодня вы сложите полномочия и передадите власть по требованию Совета РССР.
— Совет не объявит «недоверия» с требованием передачи власти. Мне некому передать власть, Беркутов.
Он резко поднял голову, стараясь всмотреться в мое лицо.
— Светлов погиб — вернее — убит. Но еще жив я, жив еще Ручьинский.
— Никто не способен принять из моих рук эту власть, никто не примет из моих рук эту войну.
— Не рассчитывайте на поддержку командующих AVRG.
— Союзные армии примут мою власть, Беркутов.
— Вайльдер передал Роттеру последние данные DIS о ваших изменениях.
— У Вайльдера нет данных — их нет у DIS, их нет у СГБ. Никто не знает, что со мной происходит.
— Это правда, никто не знает точно, что с вами стало: кто или что вы теперь. Но мы знаем, что произошли изменения в вашем коде — в его строении. Этому есть неоспоримое свидетельство — ваш код.