Важнейшей привилегией царя является получение теменоса, т. е. выделенного участка общинной земли, большого и плодородного и не поступающего в передел, подобно клерам отдельных граждан. Далее, царь получает традиционные подарки (dotinai) от отдельных граждан, в частности от тяжущихся сторон после произнесения приговора. Подчиненные общины вносят царю также «положенные» налоги (themistes); с граждан своего полиса царь взыскивает налоги только в экстренных случаях — например, на угощение и дары иностранным гостям. Точно так же во время войн и пиратских набегов царь получает наибольшую и наилучшую часть добычи.
Совет старейшин всех родов в то время, когда написаны гомеровские поэмы, превратился уже в совет басилеев, старейшин аристократических родов. Так как это по большей части пожилые и почтенные люди, они называются «стариками» («геронтами»). Они обедают в царском доме, и царь совещается с ними о всех важнейших делах. В наиболее важных случаях, когда царь и геронты находят это нужным, они заседают под открытым небом, и тогда их обступает со всех сторон народ, — это и есть народное собрание той эпохи, когда в древней военной демократии уже выдвинулась на первое место аристократия. Так как эти собрания происходят на городской площади, агоре, то и самое собрание носит название «агора». Если на Итаке совет старейшин и народное собрание в отсутствие Одиссея не собирались двадцать лет, то это исключительный случай: он говорит о том, что фактически на это время община распалась и власть осуществлялась отдельно в каждой родовой или локальной единице, возглавляемой отдельным басилеем.
Народные собрания собирались прежде всего в случае предстоящей опасности войны, но они могли заниматься и любыми делами внутреннего управления. Особенно часто народ собирался для решения судебных дел.
Дела об убийствах не относились к компетенции народного собрания, потому что в гомеровском обществе кровавая родовая месть была узаконенным институтом. Чтобы оградить себя от родовой мести в том случае, когда обиженный род не хочет принять выкупа, для гражданина есть только одно средство: покинуть навсегда пределы своей отчизны. Если же обиженный род согласился примириться с обидчиком за определенный выкуп и обидчик не уплатит обещанного выкупа, дело подлежит уже компетенции суда.
Говорить о «правах» царя, народного собрания и геронтов в эту эпоху было бы неуместно. Письменного закона не существовало: при решении дел руководились обычаем и общественным мнением, а также фактическим соотношением сил в каждый отдельный момент. Руководящую роль аристократии, ввиду ее значения на войне, народные массы принимали обычно как нечто неизбежное.
Никакой закон не запрещал кому бы то ни было из граждан говорить в народном собрании, но в эту эпоху усиления аристократии рядовые граждане, если и пользовались этим правом, то в исключительных случаях; как правило, в народном собрании выступали только аристократы.
Однако и аристократы, считавшие себя «лучшими людьми» (aristoi), в эпоху, когда традиции военной демократии были еще сильны, не могли не ставить высоко репутацию и общественное мнение. Конечно, это общественное мнение тогда, как и позже, господствующему классу не трудно было инспирировать и фальсифицировать, но известными рамками он был все же стеснен; так, например, сурово порицалось всякое отступление от вековой традиции. «Народной молве... придавалось большое значение. Агора (народное собрание) в такой же мере доставляла славу мужам, как битва... Общественное мнение было могучей силой; действовать против определенно выраженной воли народа казалось безрассудством» (Бузольт).
Знать считала себя обязанной обо всех важных государственных делах докладывать народному собранию; если это и не вело к фактическому участию народа в управлении, то во всяком случае служило для народа гарантией от слишком резкого нарушения традиций и добрых нравов.