Нередко к подобным фальшивкам прилагали руку люди безупречной набожности и добродетели, и это не оскорбляло общепринятую мораль. Что касается плагиата, то он в те времена считался самым невинным делом: анналист, агиограф (составитель житий святых) без зазрения совести присваивали себе целые пассажи из сочинений более древних авторов. Так, Эйнхард, биограф Карла Великого, весьма успешно эксплуатировал в этом плане «Жизнеописания двенадцати цезарей» Светония.
Не только античность и средневековье, но и Новое время дает сколько угодно примеров исторических фальшивок, изготовленных с определенной политической или иной корыстной целью. Один из наиболее известных случаев такого рода — уже упоминавшееся «Завещание Петра I», будто бы вывезенное из России знаменитым кавалером Де Боном. Эта антирусская фальшивка, скорее всего изготовленная во Франции в начале XIX в., имела своей целью изолировать Россию на международной арене, внушив соседним державам и народам страх и предубеждение против великой Северной империи. Другой пример из этой же серии — знаменитые «Протоколы сионских мудрецов» — фальшивка, якобы содержавшая протоколы заседаний руководителей сионистского движения в Базеле в 1897 г. Итогом этих заседаний была выработка плана установления на развалинах христианской цивилизации еврейского мирового господства (совместно с франк-масонами во главе с «царем из дома Сиона»). Подложность этого документа была вскрыта в 1921 г. английским журналистом Грейвзом, который продемонстрировал его подозрительное сходство с сатирой Μ. Жоли на Наполеона III («Диалог в аду между Макиавелли и Монтескье», 1864). Исследования русского историка В. Бурцева показали, что «Протоколы» были изготовлены царской охранкой, использовавшей кроме сатиры Жоли также и другие источники. В 1935 г. специальный суд, заседавший в Берне, официально объявил «Протоколы сионских мудрецов» фальшивкой.
Довольно часто фальсификатор руководствуется в своей работе единственной мыслью — как бы подороже сбыть изготовленную им подделку. Политические и всякие иные последствия подлога его мало волнуют. Такими побуждениями руководствуется большинство изготовителей поддельных античных статуй, ваз, монет, ювелирных изделий и т. д.
Классический пример подделки этого рода — знаменитая тиара скифского царя Сайтоферна, изготовленная в 1896 г. одесским ювелиром Рухомовским и проданная в Лувр за 200 тыс. франков. Подделка была разоблачена в 1903 г.
Известно, однако, немало случаев, когда фальсификатор берется задело не с целью наживы и не ради грязной политической интриги, а обуреваемый самым благородным честолюбием, стремлением продемонстрировать всему миру свое профессиональное мастерство, наконец, просто из любви к мистификациям. Известный французский эпиграфист и археолог Франсуа Ленорман, член так называемого Института, начал свою научную карьеру, когда ему было всего лишь 17 лет, тем, что мистифицировал своего отца, тоже видного ученого, мнимым открытием древних надписей в местечке Ла-Шапель-Сент-Элуа.
Бывали периоды, когда страсть к фабрикации фальшивок распространялась как эпидемия, поражая целые поколения ученых или писателей. Таким опасным периодом был, например, рубеж XVIII–XIX вв., когда «по всей Европе, — по выражению Μ. Блока, — звучала мощная симфония подделок». В это время появились и сразу же приобрели огромную популярность псевдокельтские поэмы, приписанные Оссиану, мнимосредневековые стихи Клотильды де Сюрвиль, якобы переведенные с хорватского песни Мериме «Гусли, или Избранные песни иллирийцев» (1827) (как известно, эту подделку принял за подлинник Пушкин), героические чешские песни из так называемой Краледворской рукописи и многие другие сочинения того же жанра.
Одним из величайших фальсификаторов XIX в. был француз Врен-Люка. Он изготовил и сумел сбыть фальшивые автографы Пифагора, Александра Македонского, Клеопатры и других великих людей. В 1857 г. он продал во Французскую академию наук целую пачку неизданных писем Б. Паскаля. Из них явствовало, что Паскаль задолго до Ньютона открыл закон всемирного тяготения. Однако англичанина, ознакомившегося с этими письмами, поразило то обстоятельство, что в них были использованы астрономические выкладки, произведенные через много лет после смерти Паскаля. Врен-Люка был не из тех, кого можно сбить с позиции такими пустяками. Он снова засел за свой письменный стол и вскоре изготовил новую партию писем. На сей раз они были подписаны Галилеем и адресованы Паскалю. Все сразу встало на свои места: оказывается, знаменитый астроном произвел наблюдения, а Паскаль — вычисления. Оба при этом действовали втайне от всех. Правда, Паскалю в день смерти Галилея было всего лишь 18 лет. Но, по мнению Врен-Люка, это могло лишь служить поводом для восхищения столь ранним расцветом его гения.