Так же, как и предшествующий ему миф о Пандоре, это предание призвано ответить на вопрос: почему в мифе так много зла? Вопрос скорее философского, чем исторического порядка. Как хорошо сказал Μ. Финли: «Гесиод предвосхищает переход от мифа к логосу. Но этот переход не был опосредован историей. Он просто прошел мимо истории, т. к. был совершен скачок от вневременности мифа к вневременности метафизики».
К сожалению, до нас не дошли произведения Гесиода, написанные в жанре так называемого генеалогического эпоса. Древнейшим образцом этого жанра мог бы служить, вероятно, приписываемый беотийскому поэту «Каталог женщин». Судя по сохранившимся отрывкам и ссылкам в позднейшей литературе, эта большая поэма представляла собой нечто вроде огромного родословного древа греческой аристократии (происхождение отдельных аристократических родов возводилось здесь к великим героиням прошлого).
В том же жанре генеалогической поэзии работали и некоторые другие поэты VII–VI вв., например коринфский поэт Евмел, автор поэмы «Коринфиака», знаменитый Аристей из Проконесса, автор так называемой Аримаспии, философ и поэт Ксенофан Колофонский. Генеалогическая поэзия, несомненно, служила одним из главных источников для позднейших историков, писавших о древнейшем прошлом, вроде Гекатея или Гелланика. Можно поэтому лишь пожалеть о том, что от нее почти ничего не осталось.
На протяжении долгого времени эпическая, а отчасти также лирическая поэзия (стихи таких поэтов, как, например, Тиртей, Солон, Каллин) оставалась для большинства греков практически единственным источником исторической информации. До начала V в. ни в одном из греческих полисов не водилось ничего подобного анналам или хроникам. Кое-где составлялись, правда, списки высших должностных лиц: царей в Спарте, архонтов в Афинах, пританов в Коринфе. Основываясь на этих списках, можно было бы разработать хотя бы приблизительную хронологию истории ранней Греции, если бы мы знали, что произошло в царствование такого-то царя или в правление такого-то архонта. Но в подавляющем большинстве случаев мы этого не знаем. Известно, что в некоторых городах, например в Афинах, составлялись своды законов, принимались различные декреты и постановления. Но греки, к сожалению, еще не додумались в те времена до устройства настоящих архивов. Поэтому в большинстве своем документы этого рода до нас не дошли. В отношении к своему прошлому греки проявили себя как довольно-таки беспечный народ (в сравнении с римлянами или даже с их восточными соседями). Поэтому история архаической эпохи, по праву считающейся периодом формирования греческой цивилизации, нам практически неизвестна. Известны лишь отдельные разрозненные события вроде основания колоний или государственных переворотов, память о которых случайно сохранилась в каких-нибудь чудом уцелевших источниках (см., например, Thue. I, 13, 2). Однако даже вместе взятые эти события не образуют связной и последовательной цепи фактов, которую можно было бы считать историей Греции в VIII–VI вв. до н. э.