Мернейн Джеральд
История книг
История книг
«Мы наконец обнаружили,
страна готова к немедленному
прием цивилизованного человека…'
Томас Ливингстон Митчелл
Три экспедиции во внутренние районы Восточной Австралии
Двадцать лет назад, впервые оказавшись на равнинах, я держал глаза открытыми. Я искал в ландшафте хоть что-то, что намекало бы на некий сложный смысл, скрывающийся за внешним видом.
Моё путешествие к равнинам оказалось гораздо менее трудным, чем я описывал его впоследствии. И я даже не могу сказать, что в какой-то определённый час я понял, что покинул Австралию. Но я отчётливо помню череду дней, когда равнина вокруг меня всё больше казалась местом, которое мог понять только я.
Равнины, которые я пересекал в те дни, не были совершенно одинаковыми.
Иногда я смотрел на огромную неглубокую долину с редкими деревьями, бездельничающим скотом и, возможно, на скудный ручей посередине. Иногда, в конце совершенно бесперспективной местности, дорога поднималась к тому, что, несомненно, было холмом, прежде чем я видел впереди лишь другую равнину, ровную, голую и пугающую.
В большом городе, куда я прибыл однажды днем, я заметил манеру речи и стиль одежды, которые убедили меня, что я зашел достаточно далеко.
Люди там не были совсем такими типичными жителями равнин, которых я надеялся встретить в отдаленных центральных районах, но мне было приятно знать, что впереди меня ждет больше равнин, чем я уже пересек.
Поздно вечером я стоял у окна третьего этажа самого большого отеля в городе. Я смотрел мимо ровного ряда уличных фонарей на тёмную местность за ними. С севера дул тёплый ветерок. Я наклонился к порывам воздуха, поднимавшимся с ближайших лугов, простиравшихся на многие мили. Я напряг лицо, чтобы отразить всю гамму сильных эмоций. И прошептал слова, которые могли бы подойти герою фильма в тот момент, когда он осознаёт, что нашёл своё место. Затем я вернулся в комнату и сел за стол, установленный специально для меня.
Несколько часов назад я распаковал чемоданы. Теперь мой стол был завален стопками папок с почтовой бумагой, коробками с открытками и целой кучей книг с пронумерованными билетами между страницами. Наверху лежала среднего размера бухгалтерская книга с надписью:
ИНТЕРЬЕР
(СЦЕНАРИЙ ФИЛЬМА)
МАСТЕР-КЛЮЧ К КАТАЛОГУ
ОБЩИЕ ЗАМЕТКИ
И ВДОХНОВЛЯЮЩИЙ МАТЕРИАЛ
Я вытащил объемную папку с надписью «Случайные мысли — пока не в Каталог и написал в нем:
Ни одна живая душа в этом районе не знает, кто я и что я собираюсь здесь делать.
Странно думать, что из всех обитателей равнин, спящих (в просторных домах из белой обшивки с красными железными крышами и большими сухими садами, где преобладают перечные деревья, курраджонги и ряды тамарисков), никто не видел вида равнин, который я вскоре вам покажу.
Следующий день я провёл среди лабиринтов баров и лаунжей на первом этаже отеля. Всё утро я просидел один в глубоком кожаном кресле, глядя на полосы нестерпимого солнечного света, пробивающиеся сквозь плотно закрытые жалюзи в окнах, выходящих на главную улицу. Стоял безоблачный день начала лета, и палящее утреннее солнце проникало даже на огромную веранду отеля.
Иногда я слегка наклонял лицо, чтобы поймать поток прохладного воздуха от вентилятора над головой, и наблюдал, как на моем стекле образуется роса, и с одобрением думал об экстремальных погодных условиях, обрушивающихся на равнины.
Не сдерживаемый ни холмами, ни горами, солнечный свет летом заливал всю землю от рассвета до заката. А зимой ветры и ливни, проносившиеся по обширным открытым пространствам, едва сдерживались у редких лесных массивов, предназначенных для укрытия людей и животных. Я знал, что в мире есть обширные равнины, месяцами покрываемые снегом, но радовался, что мой район к ним не относился. Я предпочитал круглый год видеть истинный рельеф самой земли, а не ложные холмы и впадины какой-то другой стихии. В любом случае, я считал снег (который никогда не видел) слишком неотъемлемой частью европейской и американской культуры, чтобы быть уместным в моём регионе.
Днём я присоединился к одной из групп жителей равнин, которые прогуливались по главной улице и сидели на своих обычных местах вдоль огромных баров. Я выбрал группу, в которой, по-видимому, были интеллектуалы и хранители истории и преданий района. По их одежде и поведению я заключил, что они не пасли овец или скот, хотя, возможно, и проводили много времени
время, проведенное на природе. Некоторые, возможно, начинали жизнь младшими сыновьями знатных землевладельцев. (Все жители равнин обязаны своим процветанием земле. Каждый город, большой или маленький, держался на плаву благодаря бездонным богатствам окружающих его латифундий .) Все они носили одежду образованного, праздного класса равнин: простые серые брюки, тщательно отглаженные, и безупречно белую рубашку с соответствующим зажимом для галстука и нарукавными повязками.