*
Ближе к вечеру я наблюдал, как около двадцати клиентов поодиночке входили во внутреннюю комнату и выходили обратно. Я заметил, что самые большие группы среди них составляли создатели эмблем и основатели религий.
Перед собеседованиями представители обеих групп неизменно пребывали в напряжении и тревоге, стараясь не выдать конкурентам никаких подробностей своих проектов. Со временем стало очевидно, что мало кто из этих клиентов преуспел во внутреннем пространстве. Землевладельцы были известны своей страстью к эмблемам и формам геральдического искусства, характерным для равнин.
И хотя на равнинах о религии говорили редко, я знал, что у неё тоже есть свои пылкие приверженцы почти в каждом богатом доме. Но клиенты, специализирующиеся на этих предметах, конкурировали со специалистами, уже пользующимися расположением землевладельцев.
Ни один знатный дом не обходился без своих постоянных советников по символическому искусству. Большинство семей назначали на новые должности сыновей и племянников своих старших придворных, полагая, что их традиции будут в безопасности лишь в руках людей, приобщенных к ним с детства. Даже когда назначался человек со стороны, от него ожидалось, что он потратит несколько лет на приобретение за свой счёт досконального знания генеалогии, семейной истории и легенд, а также тех предпочтений и наклонностей, которые раскрывались лишь в задушевных разговорах поздно ночью, в поспешных записях в дневниках на прикроватных столиках, в эскизах картин, пришпиленных за дверью, в рукописях стихов, разорванных в клочья в последние предрассветные часы. Когда место освобождалось, лакей или учитель из школьной комнаты нередко объявлял, что годы его чёрной службы были потрачены лишь на то, чтобы сделать его творцом геральдического искусства. Тогда члены семьи поняли причину необычной настороженности, которую они часто замечали у этого человека, его нежелательного появления в определенных комнатах в неподходящее время, его официальных просьб
Свой скудный досуг он проводил в библиотеке: его видели собирающим редкие растения в самых дальних загонах, а потом находили в его покоях, разглядывающим форму листьев через лупу для чтения, которую кто-то потерял несколько недель назад из ящика. Но талантливый дизайнер ценился так высоко, что, если человек доказывал свою компетентность, его назначали на желаемую должность и лишь хвалили за его предприимчивость на протяжении всех лет тайных исследований.
Великие дома при любой возможности выставляли свои гербы, гербы, ливреи и цвета скаковых лошадей. Семьи, поколениями презиравшие любую демонстрацию богатства или влияния, обращали внимание гостей на определённый узор на столовых приборах и скатертях или на выбор цветов для расписного дерева вольеров и оранжерей. Я читал немного о множестве учёных комментариев по этому вопросу, достигшему крайней степени утончённости среди простого народа. И я вспомнил эссе забытого философа, который зарабатывал себе на жизнь, публикуясь на субботних страницах приходящей в упадок газеты.
Этот писатель утверждал, что каждый человек в душе – путешественник по бескрайним просторам. Но даже жители равнин (которым следовало бы научиться не бояться необъятности горизонта) искали ориентиры и вехи в тревожном мире духа. Житель равнин, вынужденный умножать проявления своей монограммы или какого-то нового выбора цветов на видимых равнинах, лишь обозначал границы знакомой ему территории. Такому человеку следовало бы исследовать то, что находится за пределами иллюзий, которые можно выразить простыми формами и мотивами.
Это утверждение оспаривалось другими теоретиками, которые утверждали, что интерес к символам — это именно тот тип исследования, к которому призывал философ. Так, когда человек выставлял свои цвета на переплётах книг в своей библиотеке, он утверждал, возможно, несколько грубовато, что пока не видно конца тем областям, которые он познал в своём сердце.
Сами землевладельцы не принимали участия в учёных дискуссиях, связанных с их делом. Это происходило не потому, что им не хватало тяги к интеллектуальным усилиям, а потому, что сама практика геральдического искусства могла предоставить достаточный простор для самых пытливых умов. Многие землевладельцы присоединялись к нанятым ими художникам в их непростой задаче – найти тему, лежащую в основе истории его семьи, мотив, подсказанный…