Единственное, что меня потрясло, – носилки в углу. Возможно, не все из них были легендарными гигантами. Один человек лежал неподвижно на голом холсте. Но только рука, неловко прижатая к глазам, говорила о том, что сон его не был безмятежным. Остальные сидели, выпрямившись, на стульях у барной стойки.
Один из них налил почти полкружки пива в оловянный кувшин с выгравированной странной монограммой и протянул его мне. Кто-то другой ногой подтолкнул ко мне табурет. Но прошло полчаса, прежде чем со мной кто-то заговорил.
В баре их было шестеро, все в костюмах из ткани с неброским узором, которую я назвал «твидом». Некоторые ослабили галстуки или расстегнули верхнюю пуговицу на рубашках, а один мужчина был в ботинках (с массивными кожаными подошвами и…
(Большие, цвета бычьей крови, с замысловатыми завитками и дугами точек, выбитыми на них) были заметно расшнурованы. Но в каждом мужчине всё ещё чувствовалась уверенность и элегантность, заставлявшие меня теребить собственный галстук и крутить кольца на пальцах.
Сначала я подумал, что они говорят только о женщинах. Но потом различил три совершенно отдельных разговора, каждый из которых развивался постепенно.
Иногда их всех занимала одна или другая тема, но обычно каждый делил своё внимание между тремя участниками дискуссии, наклоняясь к соседу или на мгновение вставая со стула, чтобы вступить в разговор с кем-нибудь из оппонентов у барной стойки. Бывали и долгие перерывы, когда все они обменивались шутками, которые я находил неуместными или непонятными. Все они находились в состоянии, которое я ожидал увидеть после ещё нескольких кружек пива. Они почти не потеряли своего обычного достоинства. Возможно, они говорили чуть слишком выразительно или слишком активно жестикулировали. Насколько я понял по собственному опыту употребления алкоголя, они уже напились до трезвости.
В этом состоянии, насколько я знал, они были способны обнаружить поразительный смысл почти в каждом предмете или факте. Их заставляли повторять определённые утверждения, чтобы звучать глубокомысленно, которое они, казалось, излучали. История каждого человека обретала единство великого произведения искусства, так что, рассказывая о чём-то из своего прошлого, он останавливался на мельчайших деталях, чтобы понять смысл, который они извлекали из целого. Прежде всего, они видели, что будущее у них под рукой. Им оставалось лишь вспомнить только что дарованные им прозрения. И если даже этого было недостаточно, они могли предвидеть другое утро, когда они войдут с солнечного света и начнут серьёзно и размеренно пить, пока вся ошеломляющая яркость мира не станет лишь сияющим горизонтом на краю их глубоких личных сумерек.
Хозяева продолжали говорить. Опустошив свой второй горшок, я был готов присоединиться к ним. Но они не спешили со мной беседовать. Я старался не показывать нетерпения. Мне хотелось доказать, что я уже приспособился к их обычаям, что я готов отложить всё остальное и посвятить час или день размышлениям. Поэтому я сидел, пил и старался следовать их примеру.
ПЕРВЫЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ:… наше поколение слишком экстремально определяет идеальный цвет лица для женщины. Никто не хочет, чтобы его жена или дочь загорели от солнца. Но разве я извращенец, если предпочитаю бледность, которая не совсем…
Безупречные? Скажу откровенно. Всю жизнь я мечтала об определённом сочетании… я отказываюсь употреблять это банальное слово «веснушки». Их цвет должен быть нежно-золотым, и я хочу найти их в подходящем месте. Они расположены далеко друг от друга, но я могу увидеть их как созвездие, если захочу. Золото на чистом белом.
ВТОРОЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ: …дрофы, конечно же, и степные перепела, и расписные перепела, и щетинистые перепела, и бурый певчий жаворонок с его странным криком. И я спрашиваю себя…
ТРЕТИЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ: …с нашими пирамидками из камней на каждом склоне холма, табличками у дорог и надписями, сохранившимися на стволах деревьев. Но мы забываем, что большинство этих людей не следует называть жителями равнин. Эта одержимость исследователями. Пожалуйста, поймите меня правильно; мы взяли на себя достойную задачу. Но то видение равнин, которое мы все ищем, – давайте помнить, что первые исследователи, возможно, не ожидали увидеть равнины. И многие из них потом вернулись в свои морские порты. Конечно, они хвастались своими открытиями. Но человек, которого я хочу изучить, – это тот, кто отправился в глубь страны, чтобы убедиться, что равнины именно такие, как он надеялся. Это видение, которое мы все ищем…