Карина, выслушав его, спросила:
- А нормальные вещи у тебя остались?
Да, у него осталась спортивная одежда – для пробежек. У него остались джинсы и несколько неформальных вещей – для ситуаций, в которых неуместно быть формальным: например, на работе, где стреляют по жестяным банкам. Но в остальном: он собрал себе новую оболочку. В четырнадцать он был скинхедом и его бронёй были джинсы и берцы. Теперь ему восемнадцать, он учится быть взрослым и у него новая броня.
Иногда к нему по-прежнему приходили стихи. Чаще всего – ночью, когда он лежал, обнимая подушку, или укутывал себя одеялом – так, как будто его кто-то обнимает – и тосковал. Это была странная, ноющая, необъятная тоска по человеку. И тяжелее всего было от её неконкретности: он не понимал, по кому тоскует. Он не представлял Якова, потому что после всего, что случилось, не смел об этом думать. Он не представлял Юру, потому что со временем это становилось невозможным: ведь он взрослый, а Юра – нет, и даже когда Лев пытался вообразить, каким бы он вырос, то видел взрослое тело с нечетким лицом-кляксой, и становилось ещё хуже.
Его мучительная тоска была по незнакомцу, по человеку, которого он никогда не встречал. Как бы он ни старался – он не узнавал его ни в ком, и, в конце концов, решил, что сам выдумал этот образ, что его не существует.
Но сны с ним – чувственные, эротические, сумбурные, иногда – тревожные и ускользающие, были такими реалистичными, что однажды, проснувшись посреди ночи, Лев вытащил блокнот из прикроватной тумбочки и записал:
Мне кажется, ты реально существуешь.
Мне кажется, я даже знаю, какой ты,
И когда я тебя увижу, я сразу это пойму,
И мне не придётся больше проверять:
Это ты или нет?
Я просто буду это знать.
Иногда у меня ощущение, что ты так близко,
Что я могу тебя разглядеть,
Даже если не рядом с собой,
То, может быть, где-то внутри самого себя,
Выйти за грань обычного понимания мира
И вдруг увидеть нечто большее.
Нечто большее – это будешь ты.
Но пока у меня не получается.
И я продолжаю искать твой взгляд.
Где бы я ни был, я стараюсь увидеть твоё лицо,
И, если честно, я уже устал тебя не находить.
В торговых центрах, в парках, в метро, на улицах города –
Где бы я ни был, тебя там нет.
В этом стихотворении не было ни единой рифмы, но поставив точку, Лев подумал, что ничего лучше он ещё не писал.
Лев и Слава [47]
После, когда у Льва будут спрашивать: «Ну, и как прошли твои студенческие годы?», он всегда будет отвечать одно и то же: «В целом, ничего интересного».
В целом – ничего. Если не считать отчисления. Если не считать гранта в Университете Калифорнии. Если не считать пяти месяцев жизни в Америке. В остальном – тоска.
Сейчас он уже не сможет вычленить из памяти, какие события относились ко второму курсу, какие – к третьему, а что – к четвертому. Все они стали чередой однотипных дней – обязательным пунктом в графике между завтраком, чтением книг и сном.
Доучившись до пятого курса, он всё ещё придерживался правил, выработанных в свой gap year (словечко, которое он перенял у американских студентов). Он не пил, совсем, все четыре года – даже в те моменты, когда было тяжело удержаться (например, на выпускном Артура, где напились все, кроме него, или на свадьбе Карины, где он был вынужден вызывать остальным гостям такси). У него не появилось новых отношений и не было случайных связей – он говорил Карине, что это не является сознательным воздержанием, просто «так получилось», но он врал: это было сознательным воздержанием. Он стремился доказать самому себе, что сильнее собственных желаний, что это он управляет ими, а не наоборот, и в то же время боялся, вступив в отношения, потерять часть своего контроля.
За четыре с половиной года он так и не съехал в общежитие – Карина его не отпустила. Сначала она говорила: «Нет, ты там сопьёшься». Потом она говорила: «Нет, мне без тебя скучно». Потом она вышла замуж, переехала к Диме и сказала: «Кто-то же должен поливать здесь цветы». Тогда Лев сказал: «Давай я буду у тебя эту квартиру снимать», но Карина сказала: «Нет», Лев через время снова попытался: «Мне неудобно, что я живу у тебя просто так», и тогда Карина ответила: - Хорошо, я буду сдавать тебе квартиру за рубль в месяц.