После того, как они впервые поцеловались, Лев не сразу определился, перешли они на новый уровень отношений или остались на прежнем – друзьями. Когда на следующий день он уточнил этот вопрос у Славы, тот ответил: «Я думал, если люди поцеловались, значит, они теперь встречаются. Разве не так?». Лев расплылся в улыбке от умиления: «Боже, какой он наивный», и тут же тревожно одернул себя: «Черт, какой он наивный». Хоть бы ничего не сломать в нём.
В общем, они теперь встречались, осторожно целовались без языка и смотрели кино в обнимку. Лев рассказал об этом только Карине и Кате, а Артуру – нет. Его раздражала Артурова привычка обо всём скабрёзно и гаденько шутить: он представлял, как расскажет ему о Славе, и тот обязательно поржёт над его неудавшимся шаолиньством, спросит, трахались ли они уже (да, именно так – «трахались», а не «занимались любовью») и отпустит пару шуток насчёт их разницы в возрасте. Лев ничего этого не хотел, но и ничего скрыть тоже не смог: Артур сам обо всем догадался. По его «блаженному» (как он его назвал) виду и по общему ощущению благодушной расслабленности, Артур моментально сделал вывод, что у Льва кто-то есть. В конце концов, пришлось признаваться, но Лев отказался выдавать какие бы то ни было подробности.
Он и идти-то на его праздник не собирался, тем более – со Славой. Но, когда они прогуливались вдоль набережной, проговорился об этом предложении, и Слава спросил:
- А почему ты не хочешь идти?
- Слушай, он специфичный…
- А по твоим рассказам нормальный.
- Нормальный, но…
- Если дело во мне, можешь пойти один, я не обижусь.
Лев покосился на него, понуро опустившего голову, и вздохнул:
- Ладно, давай сходим, чтобы ты убедился: оно того не стоило.
Он больше шутил, чем говорил всерьёз – так ему, по крайней мере, казалось. Но там, в квартире, когда хозяин вечеринки встретил их словами: «Привет, Лев! – короткое рукопожатие, взгляд на Славу: - Ничего себе, где ты взял эту прелесть?», он впервые задумался, что останавливаться по пути к общежитию и спасать Артура от гопников было ошибкой.
В квартире, кроме них, было ещё человек пятнадцать, почти все – другие врачи, студенты и интерны, негромко играла классическая музыка, и Артур прекрасно исполнял свою роль интеллигента. Лев уловил мгновенную перемену в Славином настроении (с приподнятого на напряженное), попытался убедить его, что там, на входе, прозвучала идиотская шутка и не более того, но выловив Артура чуть позже, когда никого не было рядом, убедительно попросил не демонстрировать перед Славой скудоумие.
- Своих одноразовых парней называй как хочешь, а с ним веди себя вежливо.
- То есть, моих парней ты называешь одноразовыми, а к своему просишь вежливого обращения, - хмыкнул Артур. – Хорошо устроился.
- Так они правда одноразовые.
- Да? – Артур посмотрел ему прямо в глаза. – А Слава уже знает про твоего парня многоразового использования? Я имею в виду то последнее использование.
Льву стало плохо от одной мысли, что Слава может об этом когда-нибудь узнать, но он приказал сам себе не поддаваться: «Не показывай, что тебя это задевает».
- Ты меня шантажировать собрался? – спокойно уточнил он.
Артур мгновенно переменился в лице, улыбнулся по-дружески и мягко сказал:
- Конечно нет. Давай без обид. Я про «прелесть» сказал, потому что он правда хорош, просто комплимент. Такой невинный…
Они стояли в длинном проходе коридора, и Артур обернулся на Славу – тот, сидя на подоконнике кухонного окна, отчитывался сестре о своём местонахождении. Снова посмотрев на Льва, Артур закончил мысль:
- А невинные самые отвязные, да?
Лев подумал, что ещё чуть-чуть и ударит его. Его разозлило, как Артур позволил себе всё, что за три месяца отношений не позволял себе сам Лев. Даже в своих мыслях он всегда был аккуратен, нежен, бережен со Славой, а этот мудак, этот якобы друг, уже раздел его парня глазами, вырисовывая в своём воображении черт-те что.
Убрав руки в карманы брюк, Лев, обойдя Артура, пошёл на кухню, к Славе.
- У вас что, не было ничего? – спросил Артур в след, но Лев сделал вид, что не услышал вопрос.
Когда Слава закончил разговаривать по телефону, он, сославшись на духоту и головную боль, предложил ему прогуляться, и Слава сразу же согласился уйти.
- Я же говорил: оно того не стоит, – виновато сказал Лев, выходя из подъезда следом за Славой.
- Он специфичный, – согласился тот. – Но вечеринка прикольная, как в девятнадцатом веке.
А знакомство с Катей состоялось в октябре – неожиданно и незапланированно. Однажды утром, в воскресенье, Лев проснулся от звонка мобильного и, спросонья посмотрев на экран, мигом распахнул глаза: звонила Пелагея. На его часах было одиннадцать утра, а сколько в Петербурге? Семь? Восемь? Он не сразу сообразил, какое сейчас время – летнее или зимнее. В любом случае, почему так рано?