Чем дольше Слава говорил, тем громче становился его голос, и, как на зло, из всего, что он сказал, самой хлесткой, самой звонкой фразой получилась последняя – «потому, что я гей». Лев кожей ощутил, как на них посмотрели с соседних кресел, заметил, как поежился сосед на третьем сидении. Но Славу будто бы вообще не волновало, что их могут услышать.
Лев негромко возразил его тираде:
- Я ничего такого не имел в виду.
- А что можно иметь в виду, когда говоришь, что геи наносят вред ребёнку своим воспитанием?
Лев уже сам перестал понимать, что имел в виду. Слава его запутывал.
- Ну, мы же говорили о семье, о родительских ролях, - оправдывался он.
- То есть, если бы вместе со мной этим занимался мужчина, которого я люблю, это бы всё испортило?
- Слава, я не хочу спорить, - мученически произнёс Лев. – И обидеть тебя не хотел.
- Но обидел, - хмуря брови сообщил Слава.
- Извини.
- Ладно, - и его лицо мгновенно разгладилось.
Лев впал в ступор от этого «ладно». Что? Так просто? Он даже уточнил:
- В смысле «ладно»?
- В прямом, - ответил Слава своим прежним покладистым тоном. – Ты извинился, я простил.
Лев не знал, что так можно: извиниться и сразу всё вернуть на свои места. Когда они вздорили с Яковом, это всегда затягивалось: «Извини» - «Ага, легко тебе извиняться, сначала обидел, а теперь…». В общем-то, так бывало и с Юрой, и с мамой, и даже с сестрой – почему-то все считали нужным попинать его «извини» туда-сюда, прежде чем принять. А у Славы всё так просто.
До конца полёта они больше не спорили и разговаривали как обычно, аккуратно обходя тему детей, семей и браков. После того, как стюардессы перестали греметь тележками с едой, снова скрывшись за шторками, Слава начал пристраиваться на плече Льва для сна. Он спросил: «Можно?», и Лев не решился сказать: «Нет», хотя подумал.
Он надеялся, что такое проявление близости можно счесть за родственное и никто ничего не заподозрит, но их сосед по креслам, к тому моменту уже очнувшийся ото сна, почему-то попросил стюардесс его пересадить. Слава обрадовался, когда тот ушёл, поднял все подлокотники и разлегся на три сидения, пристроив голову у Льва на коленях. Его ничего не парило, и Лев чувствовал, как начинает заражаться этим радостным пофигизмом: он то и дело порывался сказать Славе, что «это уже слишком», но всякий раз обрывал сам себя – господи, а не всё ли равно? Может быть, хотя бы сегодня, хотя бы с ним, хотя бы один раз, будет всё равно?
Так и будет. Лев расслабился и, проведя пальцами по Славиной щеке, осторожно опустил руку и взял его ладонь в свою.
Лев и Слава [52-53]
Привести Славу в родительский дом было нельзя. Во-первых, он бы не смог объяснить подобное решение матери: ну, скажет, что друг, а потом ведь всё равно начнётся: «Что за друг? Где познакомились? Почему он приехал с тобой? Почему такой юный?». В общем, выслушивать поток дотошных вопросов, сквозящих подозрениями, не хотелось. Но было здесь и во-вторых: Славу негде разместить. У них всего две комнаты: в одной всегда ночевали родители, во второй – Лёва с сестрой. Ещё в детстве, во времена дружбы с Шевой, Юра никогда не оставался ночевать, потому что в комнате попросту не было дополнительного места для сна – даже на полу не развернешься. Что теперь, спать со Славой вдвоём на узкой кровати? Лев, конечно, был бы не против, но формату их отношений такой способ не подходил.
Но хорошо, что у него была Катя. И хорошо, что её жизнь изменилась.
Об изменениях Лев узнавал постольку-поскольку: ещё несколько лет назад она мельком рассказывала, что Кама завязал с наркоторговлей и в квартире стало поприличней. Ещё через год прозвучала история о собственном бизнесе – Кама открыл цветочный магазин (вот уж внезапно) и съехал с квартиры, оставив жильё за Катей. Тогда она окончательно привела свой уголок в порядок: переклеила обои, поменяла полы, выровняла потолки – в этом ей помогал Саша, её бойфренд, о котором Лев тоже знал не много: программист, любит играть в теннис и слушает джаз. После того, как Лев написал Кате, что приезжает не один, она согласилась приютить Славу – «Мы как раз поставили новый диван».
Лев поблагодарил, внутренне удивившись этому «мы» – он не знал, что они с Сашей начали жить вместе. В последнее время он чувствовал себя каким-то отстающим: пока его друзья и подруги выходили замуж, съезжались с парнями и занимались сексом, он ждал, когда ровеснику его сестры исполнится восемнадцать и селил его на диване в отдельной квартире. Ну и ситуация.