Чёрт, чёрт, чёрт! Какой запрещенный приём! Разве можно вот так вот – в самое сердце?
Эмоции слоились друг на друга: как хорошо, как плохо, как страшно… Но самое главное – не эмоция даже, а какое-то необузданное желание – слиться со Славой в одно целое, стать его частью, или чтобы Слава стал его частью, обвиться вокруг него виноградной лозой и жить так всю жизнь, не отпуская. Он вдруг почувствовал, как сильно любит его – любит даже в том, что бесит: любит раздражающую мудрость, любит крашенные ногти, любит дурацкие штаны с мотней. Он бы хотел смотреть на них всю жизнь и всю жизнь думать: «Боже мой, что за уродские штаны», и будто бы не существовало в мире большего счастья, чем это.
Лев протянул к Славе руку, переплелся с ним пальцами и искренне произнёс:
- Я ничего не хочу сильнее, чем быть с тобой одной семьей.
Слава негромко заметил:
- Мики тоже моя семья.
- Значит, и с ним тоже.
Слава отнял свою руку и строго сказал:
- Тебе нужно хорошо подумать.
Лев кивнул, будто бы соглашаясь, а сам не понял: что тут думать? Он либо с ними, либо нет, без Славы он не сможет, значит, выбор сделан. В конце концов, а вдруг Мики – это своего рода крашенные ногти или дурацкие штаны? Наверное, к Мики можно привыкнуть, и каждый день своей жизни думать: «Господи, какой кошмар» и всё равно любить эту жизнь, и Славу, и может… и может даже самого Мики? Ведь если признаться честно, к штанам он уже немного проникся.
Вместо встречи с Игорем Лев провёл вечер на сайтах муниципальных служб: читал федеральные законы, изучал вопрос усыновления, мониторил форумы с похожими ситуациями. Понял одно: усыновление – штука стрёмная. Много подводных камней, которые вроде бы и не имеют значения, если усыновитель – родственник, а вроде бы девятнадцатилетний мальчик при живой бабушке – так себе кандидат. Учитывая, что решение обычно принимают ровесники Славиной мамы, вряд ли они, как и Юля, решат, что молодость в вопросе воспитания детей выигрывает у старости.
Лев взял телефон и в первую очередь позвонил Юле. Строгим голосом велел попросить у Артура лист А4 и ручку, написать прижизненное заявление с просьбой передать Мики на воспитание Славе.
- Завтра свяжусь с Артуром, чтобы главврач заверил, - сказал Лев.
- А Игорь? – непонимающе спросила Юля.
- А Игорь… придурок.
Потом он набрал номер Карины. Девушка ответила почти сразу и вместо «Как дела?» поинтересовалась Юлей. В последнее время радостных новостей о Юле не было, поэтому Лев быстро перевел тему.
- Я хотел спросить насчёт подарка, который ты мне предлагала два года назад. Он ещё в силе?
Карина удивилась, но ответила с радостным энтузиазмом:
- Да! Да, в силе! У меня сохранилась дарственная…
- Её нужно переделать, – перебил Лев. – На Славино имя.
Карина непонимающе замолчала. Лев тоже молчал. Потом она спросила:
- Ты хочешь подарить ему квартиру, которую я хочу подарить тебе?
- Да, если ты не против.
- Зачем? Может, хотя бы долю…
- Нет, - снова перебил он. – Нужно полностью оформить на него. Это для усыновления.
- Кого? – страшным голосом спросила Карина.
- Мики, сына Юли, - терпеливо объяснял Лев. – Если у Славы не будет в собственности жилья, ему могут отказать. Отдадут их матери.
Карина сменила удивленно-взбудораженный тон своего голоса на минорный:
- Юля умрёт?
- Юля умрёт. Возможно, очень скоро. Поэтому нужно торопиться, – и повторил ещё раз: – Если ты не против.
- Я не против! – подтвердила Карина. – Просто… Ты же понимаешь, что, если вы расстанетесь, эта квартира будет их, а не твоя?..
Лев закатил глаза:
- Да, я понимаю, что значит «подарить квартиру».
- И тогда тебе придётся с неё уйти…
- Уйду.
- И где будешь жить?
- Не знаю, в коробке из-под холодильника, - вздохнул Лев. – Карин, я всё решил. Если ты тоже решила, то… давай.
- Давай, - грустно ответила она. – Мне бы, конечно, хотелось, чтобы там всегда-всегда жил ты, но сиротам тоже нужно помогать.
- Может, мы не расстанемся, – сказал Лев. – И я буду жить там всегда-всегда.
- Вы уж постарайтесь, – буркнула Карина.
«Я буду стараться изо всех сил», - мысленно пообещал Лев, радуясь, что, кажется, всё получается. И одновременно с этим он приходил в ужас от собственных решений: зачем, зачем, зачем? Ведь усыновление может просто-напросто не сложится и тогда никто не виноват. Никаких детей. Никакой ответственности. Так зачем же он собственными руками делает всё для того, чтобы этот кошмар стал правдой? И будто бы даже радуется этому кошмару.