Он спохватился:
- Я еду до Беркли? С тобой?
Яков отвёл взгляд:
- Ты можешь пока остановиться у меня. Я договорился с администрацией кампуса, но пообещал, что ненадолго.
- Но у меня же есть свой кампус.
- Да, просто… - Яков помолчал. – Хочу пока побыть с тобой, а не сразу разъезжаться.
Лев сощурился, заподозрив неладное. Когда он спрашивал Якова, далеко ли находятся их кампусы друг от друга, тот ответил: «Конечно нет, это же один и тот же университет». Он припомнил ему эти слова.
Власовский ответил уклончиво:
- Это смотря с чем сравнивать.
- Сколько? – требовательно спросил Лев. – В километрах.
- Где-то шестьсот.
- Шестьсот?! – заметив, как на него заоглядывались на перроне, Лев понизил голос: - С чем ты сравнивал? С Новосибирском?
- Но это же правда лучше, чем жить на разных континентах, - почти жалобно ответил Яков.
Пока они спорили, подъехал поезд, и Лев сам не заметил, как оказался внутри, оттесненный к стенке потоком людей. Яков прижался ко Льву, обхватил его за талию и прошептал на ухо:
- Это всё ерунда. Главное, что мы рядом.
- Не так близко, - попросил Лев.
- Здесь тесно.
Власовский продолжил стоять, прильнув ко Льву, и не меньше получаса тому пришлось напряженно оглядываться: точно ли никому до них нет дела? Большинство людей читали книги или газеты, тыкали по кнопкам пейджеров и телефонов, не обращая никакого внимания на зажимающуюся парочку в углу. Когда проехали центр, вагон начал заметно пустеть, и ребята сели на освободившиеся места. Яков сразу же опустил ладонь на колено Льва, и тот нервно дернул ногой, смахивая руку.
- Ты специально меня бесишь? – раздраженно спросил он.
Яков смеялся, растерянно и удивлённо:
- Ты попал в гей-столицу мира, неужели ты не понимаешь? Здесь можно всё.
Поднявшись из подземного метро, которое Яков называл «наземным», Лев снова попал в удушливую духоту. Когда они там, внизу, проходили через рамки, Власовский приложил пластиковую карточку к зеленому кругу и маленькие дверцы распахнулись, пропуская их. Лев прошел первый, пораженный увиденным: что это ещё за фигня? Как она работает? Это даже не жетон, который попадает внутрь! Но он забыл спросить про чудо-карту: жара была такая, что мысли плавились.
- Здесь всегда так? – устало спрашивал Лев, плетясь за Власовским.
- Сегодня исторический максимум, - ответил тот. – Тридцать девять градусов. Такого не было никогда, так что ты везунчик.
Лев не чувствовал себя везунчиком: хотелось бы застать исторические события поинтереснее. Ну, не такие, как развал страны, а что-нибудь… Повеселее.
Подняв голову, которую от жары тянуло к земле, Лев чуть ли не взывал при виде автобусной остановки.
- Серьёзно? Ещё автобус?
Когда он был ребенком, для него существовало два ада не земле: столовая после третьего урока и питерские автобусы в час-пик при тридцатиградусной жаре. Интересно, в сорокоградусную будут такие же ощущения?
- Десять минут, - утешил его Власовский. – И они с кондиционером.
Автобус вёз ребят по узенькой дорожке вдоль одноэтажных ресторанов, кофеен и магазинчиков. Они стояли, как аккуратные дома-коробки – почти совершенной квадратной формы.
- Не так я представлял себе Сан-Франциско, - проговорил Лев. – Или это Беркли?
- Это Окленд.
Лев разозлился: тут столько пригородов в десяти минутах езды друг от друга, а Власовский отправил его за тридевять земель?
Окленд напоминал Петербург схожей планировкой: домишки стояли вплотную друг к другу так, что не разберешь, где закончился один и начался другой. Только архитектура была совсем не питерской, а… уродской. Каждый владелец оформил свой домик-магазин, как на душу легло, и получилось кто во что горазд – никакого чувства стиля. Единственное здание, в которое Лев ткнул пальцем, сказав: «Во, красиво», оказалось пресвитерианской церковью. Тогда он тут же передумал: - Ну и фигня значит. Почему у них нет крестов? Как понять, что это церковь?
- На ней написано.
«Какой ты умный, Власовский, аж тошнит», - раздраженно подумал Лев, но вслух не сказал.
Он предвкушал, как в какой-то момент перед ним откроется завораживающий вид на студенческий городок: массивные здания, похожие на замки, вокруг которых раскинулся просторный парк или даже заповедник, настоящий уголок живой природы, с идеально стриженной травой и прудом, населенным уточками.
Короче, может быть всё это и было – где-то там. А автобус привёз их к серой шестиэтажке, про которую Яков гордо сказал:
- Моя общага.
Оно выглядело получше, чем общежитие Льва в Новосибирске, но, знаете… Америка переоценена.