Лёгкий порыв ветра пошевелил мои мокрые волосы и прошёлся по пропитанной водой одежде, заставляя поёжиться.
– Будет тебе уроком, – выплюнула едко всё та же самая разговорчивая тётка, пока я пыталась взять себя в руки и не позволить панике одолеть меня. – А теперь поднимайся и только посмей хоть что-то выкинуть!
Чувствуя, что меня трясёт всё сильнее, я не спешила выполнять сказанное. Никогда не шла ни у кого на поводу и уж точно не выполняла чьи-то приказы. Характер не тот. Другие бы сказали, что я чрезмерно гордая, но у меня имелось этому другое название – уважение самой себя.
– Тебе всё мало?! – зашипела тётка, в то время как две другие едко улыбались.
Им будто доставляло удовольствие видеть меня такой.
– Непослушная ты тварь!
Я слишком поздно заметила прут в руке ненормальной. Видимо, после пережитого мозг работал пока заторможено. И, когда эта гадина хлестнула меня по оголённой руке, чуть выше локтя, по телу пробежала сначала яркая боль, а затем и неописуемая ярость.
Мама с самого детства говорила мне, чтобы я никому не позволяла обижать себя. И я не позволяла. Если того требовала ситуация, могла даже в нос дать. К слову, такое пару раз случалось в старшей школе. Зато после этого ко мне больше не лезли.
– Поднимайся! Кому сказала?! – ядовито прошипела чокнутая.
И я поднялась. Медленно, так как ноги слегка подрагивали, а в теле ощущалась слабость.
Место, куда ударили прутом, горело, а на коже красовалась ярко-алая полоса с проступающим синяком.
– А теперь пошла! – издевательски хохотнула гадина.
Вот только я не спешила этого делать.
Не понимала, что происходит и почему ко мне такое отношение, но я не собиралась спускать им это с рук.
– Пошла, я сказала! – рявкнула тётка, вновь на меня замахиваясь.
«Вот уж точно нет! Второго раза не будет! Неважно, в коме я или же просто не в себе, но никому не позволю над собой издеваться!»
Увернувшись, резко схватила её за запястье, заламывая руку.
– Ты… – судорожно ахнула агрессивно-настроенная змея, явно не ожидая подобного.
– Как смеешь, мерзавка?! – заохали две другие, устремляясь ко мне.
Но на их неудачу прут был уже в моей руке.
Замах, звук, рассекающий воздух, и прут пришёлся прямо на запястье одной из тёток.
– Ай! – взвизгнула она, резко отдёрнув свою конечность.
– Что?! – оскалилась я. – Больно?!
– Ты… – ткнула она в мою сторону указательным пальцем. – Ты…
– Я? – приподняла подбородок, смотря злобно и предупреждающе.
– Ты ответишь за это!
– Госпожа с тебя шкуру спустит! – поддакнула другая змея.
– Отправишься прямиком к своей мамаше-подстилке!
Услышанное ввело в ступор, и я замерла.
Не понимала, почему сердце так кровоточит и горько плачет? Почему страдает моя душа? Да, мама умерла, и я больше года глотала слёзы, но эта боль… Раны от неё были свежими. А потом сознание зацепилось за произнесённые слова…
– Подстилка? – озлобленно прошептала я. – Ты назвала мою мать подстилкой?!
– А кто ещё?! – хохотнула та, у которой я забрала прут. – Продажная и легкодоступная тварь, соблазнившая нашего господина!
Меня затрясло.
– Хорошо, что она сдохла! Дом благородной семьи Морана наполовину избавился от зловонной грязи!
– Закрой рот, – я крепче сжала в руке прут, который так и просился подняться вверх и хорошенько стегануть этих трёх идиоток, что абсолютно не следили за своими словами и несли какой-то бред.
Боль и страдания в моей душе… Я испытывала мучения. Они терзали меня. Сводили с ума. Такое ощущение, будто я вновь потеряла маму. Во второй раз. Но ведь это невозможно.
Дыхание стало частым, тяжёлым. Руки едва ли не ходили ходуном.
Всего секунда, и одна из тёток рванула на меня, пытаясь схватить, но ей не удалось.
Приложив силу, я со всей дури ударила её прутом по плечу.
Громкий визг прокатился по саду, разлетаясь во все стороны.
– Тебе конец, дрянь такая!
Две других кинулись следом.
Я не знала, за что они меня так ненавидят и почему несут весь этот бред про маму, но на интуитивном уровне понимала, что должна защищаться. Если сдамся… будет очень плохо.
– Ай!
– Тварь!
– Я тебе покажу!
Громкие визги разносились по всему саду, отражаясь от поверхности воды. Я лупила этих змей без зазрения совести, не собираясь сдаваться и чувствуя от этого какое-то моральное удовлетворение.
Они всё нападали и нападали, я неустанно отбивалась, выплёскивая ту боль, что будто на протяжение многих лет копилась во мне.
– Что здесь происходит?! – донёсся капризный голос.
Запыхавшиеся, раскрасневшиеся тётки замерли, резко оборачиваясь и открывая мне обзор на спешащую к нам девушку в пышном платье стиля средневековья, а вместе с ней ещё трое таких же странных дамочек.