Нина положила голову мне на грудь. Снаружи светило солнце, капель все падала и падала с крыши на чей-то деревянный балкон, а сквозь золотистые волосы Нины я видел кусочек голубого неба.
— Я не могу этого вынести, — шептала она, — я должна… я уже почти сошла с ума…
— Тебя кто-нибудь видел?
— Только девушка снаружи, в коридоре. Я спросила ее, где твоя комната…
— Что за легкомыслие!
— Мне все равно, Роберт, мне все равно, я умираю, потому что больше ни разу не смогу быть с тобой наедине…
— Где твой муж?
— В отеле. Его обследует курортный врач. Это продлится около часа. — Она прижалась ко мне, и я почувствовал ее тело.
— Дверь…
— Я уже совсем отключилась, — прошептала Нина, и это было как когда-то давным-давно у Рейна, под старыми деревьями.
Тогда я и не подозревал, что это должно было произойти в последний раз — на долгое-долгое время.
34
На следующее утро в Баден-Баден прибыл доктор Хильмар Цорн, я его встретил на вокзале Ооз. С Цорном прибыли два серьезных господина. Неброско одетые, оба выглядели внушительно и интеллигентно. Доктор Цорн познакомил нас. Одного господина звали Юнг, другого — Эльфин. Кто они и зачем приехали в Баден-Баден, доктор Цорн не сказал. По дороге в отель он также не обмолвился ни единым словом. По приезде Цорн сообщил Бруммеру о своем прибытии, сел с обоими незнакомцами в лифт и поехал наверх. Меня он попросил подождать в холле.
Без сомнения, это служащие криминальной полиции, думал я, прохаживаясь взад-вперед по холлу; все идет так, как я и ожидал. В этот день было очень тепло, снег быстро таял, его белый покров в некоторых местах парка сильно поредел. Через десять минут меня позвали к Бруммеру. Его апартаменты находились на третьем этаже, он принял нас в большом красном салоне. Нина тоже была здесь. Когда я вошел, она сидела у окна в хрупком креслице в стиле рококо, слегка наклонив голову. На ней был серый фланелевый костюм и черные туфли. Ее глаза сверкали, и я знал, что она думала о вчерашнем, как и я. Она была бледна и серьезна.
— Хольден, — сказал Бруммер, сидя в черном, отделанном золотой тканью утреннем халате перед холодным камином, — я знаю, что вы уже познакомились с обоими господами.
— Конечно, — сказал я, посмотрев на мужчин, которые сидели на диване рядом с Цорном, — серьезные, интеллигентные, бдительные.
— Эти господа — криминальные служащие, — сказал Бруммер. — То есть они бывшие криминальные служащие. Теперь они занимаются частной детективной практикой. (Я ужаснулся, надеясь, что никто этого не заметит.) Доктор Цорн давно знает этих господ. Они пользуются нашим доверием и останутся с нами.
— Останутся с нами, — по-идиотски повторил я, чтобы не обнаружилось, как я смутился. Я должен был выиграть время. Я должен был все продумать. Итак, Бруммер опять не объяснился с полицией. Пока еще не объяснился, пока еще…
— Вам будет интересно узнать, Хольден, что наш незнакомый друг снова написал мне. Он угрожает мне убийством — здесь, в Баден-Бадене. Вы понимаете, что мне необходима охрана.
— А полиция…
— Да перестаньте вы со своей полицией, будь она трижды проклята! — сказал он громко и яростно. — Я не хочу больше вас слушать. Вы прекрасно знаете, почему я не иду в полицию. Кроме того, оба господина могут сделать для меня значительно больше. Для полиции я — один случай из многих. Для господ — индивидуальный клиент.
Я промолчал.
— Господа будут жить здесь, в отеле, сказал Цорн. — Отныне ни господин Бруммер, ни фрау Бруммер не сделают ни шагу без их сопровождения.
Я вздохнул.
— В чем дело? — быстро спросил Бруммер.
— Простите?
— Вы что-то сказали?
— Я только откашлялся.
— Ну хорошо. Можете идти, Хольден. Сегодня вы мне больше не нужны.
35
Следующие четыре недели были сущим адом.
На протяжении этого времени я не мог ни одной минуты говорить наедине с Ниной или смотреть на нее. Когда я ее видел, ее всегда сопровождал один из детективов. Они ходили с ней на прогулку, за покупками, в игральный зал. В конце концов у меня сложилось впечатление, что за Нину они беспокоятся больше, чем за Бруммера, хотя на самом деле предполагать это было смешно. Просто они серьезно относились к своим обязанностям.
Так протекал день за днем. Становилось все теплее. Снег быстро растаял, весна в этом году наступила рано. Я возил Бруммера и Нину через Шварцвальд на воды Херренальба, на другую сторону Вильдбада. Куда бы они ни ехали — с ними ехал один из детективов. В сравнении с этими четырьмя неделями в Баден-Бадене времена Мальорки были раем. Тогда, по крайней мере, Нина могла мне писать, а я мог ей звонить. Теперь это было невозможно. Детективы разрушили всякую связь между нами. Мы могли смотреть друг на друга только издали, находясь в постоянном страхе быть пойманными.