Потомки Фридриха II Штауфена, у которых папство желало отнять Сицилию, также находились под обстрелом римской пропаганды. На Конрада наговаривали так много, что наследнику пришлось в феврале 1255 г. послать прокурора в Рим, дабы категорически отвергнуть враждебные измышления. В связи с этим он говорил, что мог бы с презрением пренебречь зловредной ложью, если бы в нее не верил простой народ.
Система работала и в противоположном направлении. Фридрих II, как в свое время его предшественник Генрих IV, тоже обвинял Церковь в применении яда. В 1249 г. он сообщил всем европейским государям, что на него совершено покушение, чем нанес серьезный урон репутации папства. В разосланном послании Штауфен выспренно нападал на Святой престол, разоблачая ужасающее злодейство. Документ, призванный продемонстрировать, что подобное преступление невозможно сохранить в тайне, начинался следующими словами: «Узнайте, могучие в веках, о великом коварстве, что неведомо прежним векам». Слова подбирались очень тщательно, для того чтобы поразить публику. Говорилось, например, что Папа распространяет veneficium вместо beneficium (благодать), которой ждут от доброго пастыря. Поступки Папы объяснялись жаждой всеобъемлющей власти, несовместимой с могуществом императора, которому наносился огромный ущерб. Таким образом, обвиняя Папу в отравлении, императорская пропаганда стремилась противостоять попыткам Святого престола монополизировать светскую власть. В 1252 г. Конрад заболел и ответственность за свою болезнь возложил на римскую власть, снова задев ее репутацию. Матье Пари высказывал пожелание, чтобы эти утверждения не оказались правдой, демонстрируя опасение, что они имеют под собой основания. Как бы то ни было, хорошо видно, что подобные рассуждения входили в пропагандистский арсенал гибеллинов.
Взаимоотношения Рима с Французским королевством не отличались такой конфликтностью, однако Александра VI тревожила итальянская политика Карла VIII. Папу немедленно стали подозревать в желании помешать замыслам французов. И здесь в политическую игру входило обвинение в отравлении, которое отошло на второй план, когда обстоятельства переменились. Маленькая брошюрка конца XV в., приписанная распорядителю замка в Остии Мено д'Агеру, обвиняла Папу в стремлении умертвить солдат армии Карла VIII, стоявшей гарнизоном в Остии. В острой сатирической манере там говорилось о «смертоносных вещах, более постыдных и отвратительных, чем меч, несравнимых с другими способами убийства, таких, что не допускаются гражданским и церковным правом». По этому случаю вновь всплыло старое определение отравления как horrendum scelus. Оно усиливалось прозрачным намеком на каноническое право, которое нарушал тот, кому следовало быть его главным защитником. Обвинение, впрочем, выглядело слишком масштабным, общественное мнение королевства с трудом в него верило, и брошюрка распространялась слабо. После 1498 г. этот текст даже вредил французским интересам, поскольку Людовик XII нуждался в понимании Папы, чтобы развестись с первой женой и жениться на Анне Бретонской, вдове своего предшественника. Именно тогда сочинение Мено исчезло из обращения.