Понятно, почему иезуит Мариана (1536–1624) обращал внимание на трудность отравления монарха. Случались, впрочем, и недосмотры. Так, в 1575 г. не было опробовано вино Франциска Алансонского, «как принято это делать в отношении принца его ранга». Подобные срывы скрывали, видимо, злой умысел; как правило, выстраивалась эффективная система предосторожностей. Добавлять яд в королевскую пищу становилось все труднее, и, вероятно, поэтому в XVI в. стало распространяться убийство токсичным запахом или методом контакта. Ученые медики доходили до того, что советовали предварительно класть на ложе господина голого слугу, чтобы проверить безвредность постели. Подобные меры распространялись на одежду и на седло. Во избежание отравления на лошадь сначала садился слуга.
Источники показывают, что светские государи использовали те же действия и предметы, призванные предохранять от яда, что и духовные лица. В описи имущества аббатства Сен-Дени, составленной в 1505 г., фигурировал огромный рог шести с половиной футов в длину (более 2 м), весивший больше пяти с половиной килограммов. Карлу IX спасительная сила данного предмета представлялась бесспорной, хотя медики и пытались предостеречь короля от чрезмерной веры в его действенность, а Амбруаз Паре отрицал, что рог потел, оказавшись вблизи от яда. «Сегодня благодаря опыту и ежедневному наблюдению мы хорошо знаем, что эта точка зрения древних естествоиспытателей является вымыслом», – заявлял знаменитый врач. Тем не менее суеверие было слишком укоренено, и отказ от использования «рога единорога» повлек бы за собой очень серьезные обвинения в адрес врачей в случае смерти пациента.
Лангье и другие приспособления из змеиных зубов в большом количестве фигурировали в сокровищницах европейских правителей. Они имелись у графини Матильды (Маго) д'Артуа, числились в составленной в 1453 г. описи баснословных сокровищ короля Рене. Если верить хронисту, то в 1320 г., когда графу Фландрскому за пиршественным столом подали отравленное его сыном Луи де Невером блюдо, на «язычке змеи» выступили капли.
Около 1450 г. знаменитый врач Михаил Савонарола отмечал в трактате Зеркало физиономии, предназначенном для Леонелло д'Эсте, что лихорадочное стремление принцев обрести антидоты объясняется частотой покушений на них. Сто двадцать лет спустя Карл IX верил, что противоядием и лекарством может быть безоар, и это отражало то же самое состояние духа. Никогда еще яд не играл такой значительной роли в жизни тех, кто стоял на вершине власти.
Отравители извращают власть или крутые повороты политической игры
При дворах западноевропейских монархов часто говорили о ядах. При этом редко ограничивались объявлением предполагаемых жертв и сожалением о них. Для представителей верхушки общества употребление яда являлось особым средством ведения политической борьбы. Таким образом, нарушался божественный и естественный порядок. Злоупотребление властью обнаруживало давно известную связь между отравлением и тиранией; нетерпеливое стремление к ней подталкивало претендентов, желавших поторопить природу, дабы достичь высшей цели; жажда возвышения порождала выскочек. Все эти примеры свидетельствуют о расстройстве общественного механизма. А можно ли привести такие, которые способствовали его успешному функционированию? Иными словами, имело ли место в ту эпоху тираноубийственное отравление?
Яд больше не поражает тиранов?
Тирания в позднее Средневековье вновь становилась актуальной проблемой. Находились ли люди, готовые бороться с ней теми самыми средствами, которыми она так охотно пользовалась сама? Размышляя над историческими примерами (прежде всего, над убийством Цезаря), мыслители сосредотачивались прежде всего на том, легитимно ли убийство тирана. Методы убийства их интересовали гораздо меньше. В то же время они, вслед за Иоанном Солсберийским, не упускали из виду вопрос о яде.