Страсть к коммунальным свободам провоцировала итальянских авторов на известный радикализм. Феррето Феррети из Виченцы жил в начале XIV в. и хорошо усвоил античные теории. Вокруг него тираны-узурпаторы и просто правители-тираны попадались дольно часто. Писатель считал абсолютно законным применение хитрости против силы. А Боккаччо в трактате De casibus virorum illustrium утверждал, что ради уничтожения тирана допустимы любые средства. Канцлер Флоренции Колюччо Салютати (умер в 1406 г.) в трактате De tyranno высказывался в том смысле, что убивать тирана, проливая кровь (cum cede et sanguine), законно. Однако и яд его тоже не смущал, коль скоро в 1385 г. он приветствовал уничтожение Бернабо Висконти.
Франция отличалась совершенно другим политическим устройством. И тем не менее Жан Пти убедительно доказал законность убийства тирана, когда хотел оправдать убийство Людовика Орлеанского в 1407 г. Он считал также возможным и использование ловушек. «Самая нормальная смерть для тирана – это убийство его в коварной западне и ловушке». Впрочем, подобные взгляды были признаны постыдными и осуждены Парижским университетом. В июне 1414 г. канцлер Жерсон объявил неприемлемыми какие бы то ни было действия, противные морали, даже если они направлялись против аморальной личности. Дени Фульша перевел для Карла V «Поликратика». «Я не считаю, что разрешено убивать путем применения яда». Парижский теолог цитировал эти слова и, вслед за Иоанном Солсберийским, утверждал, что коварство и предательство veneficium совершенно несовместимы с христианской этикой. Мало того что оно является покушением на телесную жизнь, оно еще наносит огромный ущерб душе жертвы, поскольку ее убивают внезапно, без духовной подготовки. Итак, допускалось устранение правителей-тиранов только такими методами, которые не шли вразрез с верой. Яд могли применять только те, кто не подчинялся божественному закону, то есть враги христианства.
В июле 1415 г. такая этическая аргументация была освящена Пятнадцатой сессией Констанцского собора. Она тем не менее не производила никакого впечатления на Макиавелли. Описывая функционирование политических механизмов в Италии, флорентийский мыслитель не придавал большого значения яду. В «Рассуждении на первую декаду Тита Ливия» он, не имея в виду отравление тираноубийственное, объявлял яд непрактичным средством. Во-первых, его использование не всегда приводит к ожидаемому результату, а во-вторых, он требует привлечения сообщников, которых легко раскрыть. «Технический» критерий отодвигал все остальные на второй план.
Серьезные споры начала XV в. вновь обрели актуальность во второй половине века следующего. С особой остротой они развернулись в католическом лагере, где вставал вопрос устранения монарха-еретика ради спасения, поскольку он стал абсолютно неприемлем из-за своего религиозного выбора. Одновременно решался и дополнительный вопрос о том, какие средства в этом случае можно использовать. Иезуит кардинал Толе в 1601 г. писал в «Инструкции священникам», что если убийство тирана-узурпатора законно, то ради его совершения нельзя призывать на помощь и подкупать дворцового врача или повара. Другой иезуит Мариана в главе VII первой книги сочинения De Rege et regis Institutionen написанного в 1598 г. для нового короля Испании Филиппа III, задавался вопросом, позволительно ли убивать тиранов ядом. При определенных условиях он это допускал, одобряя тираноубийство в принципе. Мариана отдавал предпочтение хитрости перед открытым насилием и призывал как можно меньше проливать кровь. Иезуит признавал, что следует пользоваться случаем устранить тирана с помощью яда, и все же считал холодное оружие более достойным славы, а применение яда оценивал как противное естественному и христианскому закону. Мариана утверждал, что смерть от яда отвратительна и люди с полным правом порицают отравителей. Далее он тем не менее пускался в тонкую казуистику и разрешал отравление через одежду или отравленное сиденье, не предполагающее участия самой жертвы, в отличие от введения токсических веществ в пищу. В 1610 г. Парижский парламент вынес приговор данному сочинению, и вскоре после убийства Генриха IV его торжественно сожгли. Верная духу Констанцского собора, Сорбонна осудила следующее положение: «Всякий тиран может и должен быть убит своим вассалом или подданным любым способом, с помощью ловушки, лжи и лести».