Фридрих возразил, что не должен выполнять обязанности папского конюха, однако Адриан не собирался отступать. Он знал, что за тем, что казалось мелкой деталью протокола, стоит нечто неизмеримо более важное — публичный акт неповиновения, который подрывает самую суть отношений между империей и папством. И тут Фридрих неожиданно уступил. Он приказал перенести свой лагерь немного дальше на юг. И здесь, утром 11 июня, повторились события, имевшие место два дня назад. Король вышел, чтобы встретить папу, взял его коня под уздцы и затем, крепко держа стремя, помог ему сойти на землю. Вновь Адриан сам воссел на трон; поцелуй мира был, как и полагалось, возвращен, переговоры начались.
Адриан и Фридрих никогда полностью не доверяли друг другу; однако для того, чтобы дискуссия оказалась результативной, они вели себя достаточно дружелюбно. Согласованные в Констанце условия были утверждены. Стороны обязались не вступать в сепаратные переговоры с Византией, Сицилийским королевством или римским сенатом. Фридрих должен был защищать интересы папы, а Адриан в обмен обещал отлучать от церкви всех врагов империи, которые после трех предупреждений будут упорствовать в своем противостоянии ей. Оба затем вместе отправились в Рим.
Со стороны папства препятствий для императорской коронации более не существовало. Однако эта церемония не совершалась с тех пор, как в Риме установилась коммуна. Как теперь встретит Рим своего будущего императора? Этот вопрос оставался открытым, и недавние действия Фридриха против Арнольда Брешианского могли создать большие затруднения. Но он и Адриан недолго пребывали в беспокойстве. Они все еще находились на некотором расстоянии от города, когда их встретила депутация, отправленная сенатом, чтобы приветствовать их и изложить им свои условия, на которых они готовы принять обоих. Оратор делегации начал произносить покровительственным тоном напыщенную речь, доказывая, что Рим один создал империю такой, какой она была, и что поэтому император должен подумать о своих моральных обязательствах перед городом — обязательствах, которые включали в себя клятвенные гарантии сохранения свобод и выплату ex gratia — добровольно 5000 фунтов золота.
Оратор вовсю продолжал говорить, когда Фридрих прервал его, указав ему, что вся древняя слава Рима и его традиции теперь вместе с самой империей перешли к Германии. Он явился только для того, чтобы требовать принадлежащего ему по праву Он, разумеется, защитит Рим, если возникнет необходимость, однако не видит надобности в каких-либо формальных гарантиях. Что касается денежного дара, то он сделает его когда и где сочтет нужным. Его спокойная уверенность озадачила делегата. Пробормотав, что им надо возвратиться в столицу за инструкциями, они удалились. Как только послы ушли, папа и король тотчас стали советоваться. Адриан, хорошо зная сенат, не сомневался, что можно ожидать неприятностей. Он советовал не мешкая отправить отряд воинов, чтобы уже к ночи занять Леонинские ворота. Даже в случае такой предосторожности, указывал он, опасность не будет ликвидирована полностью. Если они хотят избежать кровопролития, то им обоим надлежит действовать быстро.
Была пятница 17 июня 1155 года. Ситуация требовала безотлагательных мер, так что Адриан даже решил не ждать воскресенья, поскольку хотел, чтобы все прошло без накладок. Между тем Фридрих в субботу на рассвете отправился верхом с Монте-Марио и вступил в Рим через Леонинские ворота, уже занятые его войсками. Папа же, который прибыл на час или два раньше, ожидал его на ступенях собора Святого Петра. Они вошли в храм вместе, за ними проследовало множество германских рыцарей. Адриан сам отслужил мессу; и здесь, на могиле апостола, он поспешно препоясал Фридриха мечом Святого Петра и возложил на его голову императорскую корону. Вскоре после окончания церемонии император, не снимая короны с головы, возвратился на коне в лагерь, находившийся за пределами стен, а его огромная свита шла пешком. Тем временем папа укрылся в Ватикане, ожидая дальнейших событий.