— Нет, — ответил я. — В жизни у меня было очень мало своих вещей. А время я узнаю по солнцу и длине теней.
— Будут у тебя часы, поп! — Борис прибавил газу, и вскоре мы уже катили вдоль борта стоящего у причальной стенки сухогруза. Судно сплошь было покрыто потеками ржавчины и поблескивало искорками засохшей морской соли. Дорога, огибавшая бухту Золотой Рог, была долгой и утомительной. Портовые краны, мощно взмахивая длинными стрелами, выгружали товары, прибывшие со всех концов света. Орудуя грузовыми сетями, подтягивая тросы, люди кричали и махали руками. Выскочив из машины и таща меня за собой, Борис помчался вверх по сходням.
— Нам нужны часы, капитан, — рявкнул он первому попавшемуся человеку в морской форме. — Часы, наручные.
Появился человек, у которого на форме было больше позументов, чем у остальных, и жестом пригласил нас к себе в каюту.
— Часы, кэп, — снова рявкнул Борис. — Одни ему, и еще две пары мне. Хочешь сойти на берег, кэп? На берегу весело. Делай что хочешь. Девочки, выпивка — мы мешать не станем. Нам нужны часы.
Капитан улыбнулся и налил нам выпить. Борис, крякнув, выпил свою порцию, а я отдал ему мою.
— Он не пьет, кэп. Это поп, который стал собачьим надзирателем, правда, хорошим надзирателем. Словом, хороший мужик, — сказал Борис.
Капитан полез под койку и вытащил оттуда коробку. Открыв ее, он выложил около дюжины наручных часов. Не успел я глазом моргнуть, как Борис схватил две пары золотых часов и, даже не заводя их, надел на оба запястья.
— Бери часы, поп, — скомандовал он мне. Я протянул руку и взял себе хромированные.
— Эти часы лучше, — сказал капитан. — Это нержавеющая сталь, водонепроницаемая «Омега», эти часы намного лучше.
— Спасибо, капитан, — ответил я. — Если вы не против, я буду полагаться на ваш выбор.
— Теперь мне совершенно ясно, что ты рехнулся, — сказал Борис. — Берешь стальные, имея возможность взять золотые!
Я рассмеялся и ответил:
— Сталь для меня в самый раз. Ты ведь сержант, а я всего лишь ефрейтор, да и то на короткое время.
С корабля мы отправились на подъездные пути Транссиба. У платформ суетились бригады рабочих, грузя на них отборные товары с кораблей. Отсюда для этих вагонов начиналась дорога в Москву длиною в шесть тысяч миль. Пока мы там стояли, один из поездов тронулся с места. Два локомотива, по пяти колесных пар в каждом, потащили длинный хвост разномастных вагонов. Эти громадины были хорошо ухожены, и паровозные бригады, должно быть, относились к ним как к живым существам.
Борис повел машину вдоль путей. Повсюду стояла охрана, вооруженные люди в специальных канавах осматривали проезжающие вагоны снизу в поисках безбилетников.
— Вы, похоже, очень боитесь, как бы кто-нибудь не проехал в поезде нелегально, — сказал я, — не могу понять, почему. Что плохого в том, чтобы позволить людям подъехать зайцем?
— Эх ты, поп, — грустно заметил Борис, — не знаешь ты жизни, как сказал капитан. В наши города пытаются пробраться враги партии, саботажники и шпионы капитализма. Ни один порядочный русский не отправится в дорогу, пока не получит указания своего комиссара.
— А много таких, которые пытаются ездить зайцем? И что вы с ними делаете, когда они вам попадаются?
— Что делаем? Да убиваем, конечно! Здесь зайцев не так уж много, а завтра я возьму тебя с собой в Артем. Вот там ты увидишь, как мы расправляемся с подрывными элементами. Паровозные бригады, поймав такого зайца, связывают ему руки, накидывают петлю на шею и сбрасывают с поезда. Правда, на путях потом остается настоящее месиво, к которому сбегаются волки.
Борис резко пригнулся на водительском сиденье, пристально всматриваясь в ползущие мимо тяжело груженые вагоны. Вдруг, словно ударенный током, он внезапно выпрямился и до отказа выжал педаль газа. Машина рванулась вперед и обогнала локомотив. Круто затормозив, Борис выпрыгнул из машины, схватил свой автомат и спрятался за бортом. Поезд неторопливо полз мимо, лязгая на стыках. Между двумя вагонами промелькнула человеческая фигура, и тут же грянула торопливая автоматная очередь. Тело свалилось на землю между рельсами.
— Попал! — торжествующе сказал Борис, делая аккуратную зарубку на прикладе. — Получается пятьдесят три, поп, у меня на счету пятьдесят три врага государства.