Я отвернулся с болью в душе, боясь выдать свои чувства, потому что Борис с такой же легкостью пристрелил бы и меня, знай он, что я вовсе не деревенский священник.
Поезд проехал, и Борис подошел к изуродованному, окровавленному телу. Пинком перевернув труп, он вгляделся в его лицо и сказал:
— Я узнал его, это здешний железнодорожный рабочий. Нечего было ему там ехать. Пожалуй, разобью я ему лицо, чтобы не было неприятных вопросов.
С этими словами он приставил дуло автомата к лицу мертвеца и нажал спусковой крючок. Оставив за собой теперь уже безголовый труп, мы вернулись в машину и уехали.
— Я никогда не ездил в поезде, Борис, — сказал я.
— Ладно, — ответил он, — завтра мы поедем в Артем в приличном поезде, и ты вдоволь насмотришься. У меня там есть закадычные дружки, с которыми я хочу повидаться теперь, когда я стал сержантом.
Я давно уже вынашивал идею тайком пробраться на какой-нибудь корабль и уплыть в Америку. В разговоре с Борисом я упомянул о корабельных «зайцах».
— Борис, — сказал я, — вы только тем и заняты, что останавливаете людей на границе и проверяете, нет ли «зайцев» в поездах. А как же все эти суда? Ведь подняться на борт и остаться там может любой.
Откинувшись на сиденье, Борис оглушительно расхохотался.
— Ну и простофиля же ты, поп! — сказал он. — В миле от берега на борт судна поднимаются морские пограничники и проверяют документы всех членов экипажа. Потом все люки и вентиляционные каналы задраиваются, и во все отсеки закачивается отравляющий газ, в том числе и в спасательные лодки. Потом остается только собрать в кучу передохших реакционеров, которые не знали о такой проверке.
Меня до глубины души поразило, с каким безразличием относились эти люди ко всему этому, словно к какой-то забаве, и я поспешно отказался от мысли тайком пробраться на судно!
Вот я и во Владивостоке, но передо мной стояло возложенное на меня задание, и, как было сказано в Пророчестве, сначала я должен отправиться в Америку, затем в Англию и снова вернуться на американский континент. Проблема заключалась в том, как выбраться из этой части мира. Я решил как можно больше разузнать о Транссибирской магистрали, о том, где заканчиваются проверки и обыски, и чего можно ожидать на ее противоположном конце, в Москве.
На другой день я пораньше покормил собак и позанимался с ними, а управившись, тронулся в путь вместе с Борисом и еще тремя пограничниками. Мы проехали миль пятьдесят до заставы, где трое пограничников должны были заменить троих других. Всю дорогу солдаты болтали о том, сколько «беглецов» они застрелили, и я уловил кое-какую полезную для себя информацию. Я узнал, в частности, с какого места прекращаются проверки, узнал, что, соблюдая достаточную осторожность, можно доехать до самой Москвы, не будучи пойманным.
Главной проблемой будут деньги, это мне было ясно. Я подрабатывал дежурствами вместо других солдат, лечением больных, и по рекомендации некоторых из них даже лечил зажиточных членов партии в самом городе. Я, как и все, наведывался на суда и брал свою долю из награбленного добра при перевалке на грузовые составы. Всю свою «добычу» я превращал в рубли. Я готовился пересечь Россию из конца в конец.
Примерно пять недель спустя капитан сказал мне, что собак скоро отправят на заставы. Ожидается приезд нового комиссара, и я должен уйти отсюда до его появления. Он спросил, куда я собираюсь идти. Хорошо узнав его за это время, я ответил:
— Я останусь во Владивостоке, товарищ капитан. Мне здесь понравилось.
На его лице появилась настороженность.
— Ты должен уехать за пределы края. Завтра же.
— Но товарищ капитан, мне некуда идти, да и денег у меня нет, — сказал я.
— Тебе дадут рубли, продукты, одежду и вывезут за пределы края.
— Товарищ капитан, — настаивал я, — мне некуда идти. Я здесь много работал, и я хочу остаться во Владивостоке. Капитан был непреклонен.
— Завтра мы отправляем людей к самой границе нашего района с Ворошиловским районом. Тебя отвезут туда и там оставят. Я дам тебе письмо, где будет сказано, что ты нам помогал и поехал туда с нашего разрешения. Тогда Ворошиловская милиция тебя не арестует.
Это превосходило все мои надежды. Я как раз и хотел попасть в Ворошилов, потому что именно там я намеревался сесть на поезд. Я знал, что если смогу добраться на другой конец города, то буду в полной безопасности.
На другой день вместе с целой группой солдат я забрался на борт быстроходного бронетранспортера, и мы с ревом понеслись по дороге в Ворошилов. Теперь на мне был приличный костюм, а большой рюкзак был набит всякими пожитками. Был у меня и сидор с продуктами. То, что костюм принадлежал убитому корабельному «зайцу, меня нисколько не смущало.