Организованные группы суфиев появились в VIII в. на территории Ирака и Сирии, вероятно впервые в Куфе и Басре. Во второй половине IX в. центром суфийского движения стал Багдад. После этого суфизм распространился в Северной Африке и Испании, в Средней Азии и Иране, в Индии и наконец в Юго-Восточной Азии. Местами проживания суфиев стали своего рода монастыри, а организационной формой движения — дервишские ордена (члены каждого ордена назывались дервишами). С XII в. в разных странах возникли и развернули свою деятельность различные корпорации этого рода с уставами и практикуемыми в их культе обрядами. Общим для всех орденов было иерархическое устройство и полное подчинение младших членов корпорации (послушники, мюриды) старшим, и в особенности главе ордена — муршиду. Монастыри, среди которых начиная с XIII в. были и женские, должны были вести собственное хозяйство для прокормления обитателей. И как бы ни малы были первое время материальные потребности суфиев, пока действовали их аскетические устремления, они все же брали верх над искусственными идейными построениями. Материальное благосостояние монастырей росло, в руках муршидов сосредоточивались большие богатства, возникала и развивалась экономическая и вытекавшая из нее социально-политическая дифференциация как между разными орденами, так и внутри их. Аскетический суфизм стал принимать все более символический характер, теряя свое прежнее значение социального протеста. Постепенно изменились и его взаимоотношения с исламом.
Суфизм не был однородным 38: он заключал в себе, с одной стороны, радикальное крыло, доходившее до крайности в аллегорическом толковании Корана, в пантеистической трактовке бога, в требованиях бедности и аскетической жизни, и, с другой — умеренное крыло, готовое к компромиссам по перечисленным вопросам. Памятником борьбы между этими двумя флангами суфизма явилось «Послание» одного из главных идеологов движения, аль-Кушейри, относящееся к 1045 г. Оно содержит гневное обличение и опровержение той тенденции в суфизме, которая ведет к разрыву с «законом»30 С сокрушением констатирует благочестивый автор: «Уважение к закону религии покинуло сердца… они (обличаемые аль-Кушейри экстремисты суфизма. — И. К.) отказываются от различия между дозволенным и запрещенным… мало ценят исполнение религиозных обязанностей, поста, молитвы, они шествуют по ристалищу пренебрежения… Не довольствуясь этим, они ссылаются на высочайшие истины и состояния и утверждают, что достигли свободы от уз и оков (закона) истинами соединения (с Богом)»40. И. Гольдциер считает, что «Послание» аль-Кушейри, имевшее большое влияние на все суфийское движение, способствовало «восстановлению почти рухнувшего моста между ортодоксией и суфизмом» 41.
Этот мост наводился с обеих сторон. Некоторые явления в мусульманской теологии способствовали тому, что идеология суфизма стала рассматриваться ортодоксальным исламом уже не столь враждебно, как раньше. Мусульманская теология, запутавшись в казуистических ухищрениях калама и убоявшись пахнущих ересью построений мутазилитов, стала искать выход на путях мистицизма, дававшего возможность объяснять любой казус неизреченной таинственностью божественного откровения и пресекать тем путь дальнейшим умствованиям. Важным шагом в этом направлении было богословствование аль-Газали (1058–1111).
Достигнув положения одного из наиболее авторитетных представителей официальной мусульманской теологии, аль-Газали решительно изменил свой образ жизни и удалился из Багдада, чтобы в уединении работать над новой системой теологии. Он обосновал ее на родственном суфизму принципе единения души верующего с богом; в центр религии ислама он поставил внутреннее переживание верующего. Деятельность аль-Газали и на этой стадии была признана официальным исламом ортодоксальной, а сам он удостоился статуса святого. Суфизм же с данного времени был в известной мере легализован, а его ордена и учреждения превратились в институты господствующей религии 42.