7. Спустя немного после того, как царь возвратился (с востока), патриарх Афанасий на четвертом году своего патриаршества представляет ему письменную просьбу. Она была вызвана возмущением всех архиереев, монахов и мирян, которые не могли далее сносить его духовной суровости; они сначала бранили его тайно, сквозь зубы, а потом и открыто, почти в глаза и в его присутствии; они готовы были даже растерзать его, если бы он далее стал удерживать за собою престол. Патриарх, впрочем, надеялся получить от царя помощь, чтобы отмстить своим порицателям. Но когда неизвестно почему он встретил в царе совсем не то, чего ожидал, то стал просить и получил отряд солдат, чтобы они защитили его от волнующегося народа и проводили в ксиролофский монастырь. Впрочем, прежде чем удалился туда, он за то, что его лишили престола, дозволил себе поступок, крайне недостойный его сана. Взяв лист бумаги, он собственноручно написал на нем эпитимию отлучения на все царское семейство, на архиереев, на священноцерковнослужителей, на высшее сословие и на простой народ за то, что не позволили ему удержать за собой престол до конца жизни. Потом положив бумагу в половинки раковины, он бросил ее в какое-то углубление в стене великого храма. Здесь она и скрывалась целый год. Потом неожиданно найдена была в черепках мальчиками, искавшими птичьих гнезд в углублениях стен. Затем показана причту святой Софии, а наконец и царю. Молва о ней прозвонила в уши всех, поднялся всеобщий ропот, и, не успей царь сдержать волнение, недовольные, пожалуй, растерзали бы этого человека. Это принесло большое унижение Афанасию и связало языки его защитникам. Эпитимии придуманы священными лицами ради угрозы, как бы какой наставнический жезл для тех, которые без благоговения пользуются божественными дарами. Поэтому справедливые судьи открыто подвергают грешников эпитимиям, чтобы страхом отвлечь их от порока, а втайне воссылают Богу за них теплые молитвы, чтобы внезапная смерть не разлучила их с Богом и не подвергла одной участи с диаволом и его ангелами. Но Афанасий поступил совершенно напротив. Поэтому и его поступок, как несообразный с правилами людей рассудительных, возбудил против него величайшее неудовольствие. Царь, послав Афанасию упомянутую бумагу, спрашивал о причине его поступка, кротко и снисходительно упрекая его за безрассудство и вместе осуждая за мелочность и недостаток любви к людям. Тот, проникнутый чувством раскаянья, смягчился и причину всего указал в своем малодушии и огорчении. Что было сделано и сказано, то, говорил он, отменено судом истины. Поэтому он и прощал и просил себе прощения. Так-то разыгралась сверх всякого ожидания эта драма. В то время прибыл из Созополя в столицу один монах по имени Иоанн; он прежде жил в супружестве и имел детей, а потом, по смерти супруги, облекся в монашескую мантию; он был уже в преклонных летах, имел характер простой и потому, можно сказать, по самой природе был расположен к жизни добродетельной, но в то же время вовсе не получил греческого образования. Он-то, по воле царя и определению священного собора, взошел на патриаршеский престол после Афанасия. Дурные монахи находили, что для них теперь после бурь и непогод настало затишье и после зимы наступила весна. Он между тем возложил царский венец на сына царя, Михаила.