Скайле деликатно кашлянул:
- Простите, Ваше Величество, если позволите...
- Позволю, барон, позволю.
- Ваше Высочество, когда принцесса приходила ко мне прощаться, она была одета в ту одежду, которую носила, будучи менестрелем, предполагаю, что и к Вам она приходила в той же одежде?
- Да.
- Тогда, Ваше Величество, Ваше Высочество, я должен сказать, что принцесса уже некоторое время была осведомлена о ваших нежных встречах.
- О наших!? Моих и Ольгерда?
- Разумеется, Ваше Величество. Она должна была убедиться, что её предали и убедилась.
- О каком предательстве ты говоришь?
- Её высочество необычная женщина, Ваше Величество, для неё нежная встреча супруга с другой женщиной - предательство, а предательства она не терпит.
- Он прав, - сказал я, - он прав, Алекс. Сольвейг столько раз прощала меня, что даже последний идиот уже понял бы такую простую вещь. Видишь этот браслет - это её браслет, там наша брачная метка с благословением богини, когда в храме нам ставили их, она сказала, что это знак нашей клятвы в любви и верности - на моем браслете её, а на её браслете моя. Она вернула мне моё слово любви и верности. Теперь я свободен и от любви, и от сердца, и от души.
Скайле, нахмурив брови, о чём-то напряженно размышлял:
- Ваше Высочество, если Её Высочество оставила свой браслет, то я, кажется, читал где-то о схожей ситуации, там богиня оказала помощь супругу.
- Где ты это видел?
- Кажется, это были древние легенды Сонара, там жена, застав любимого супруга с любовником, вернула ему браслет и покинула королевство, обернувшись, м-м-м... не помню. Далее, согласно тексту, супруг отправился в горный храм (а это самый древний, из ныне существующих, храм богини в мире), и там богиня ему ответила и помогла. Кроме того, в тексте была ссылка на то, что браслет с брачной меткой - это артефакт с благословением богини, а его нельзя отринуть без дозволения на то Пресветлой.
Алекс встрепенулся:
- Во всяком случае, завтра, нет - уже сегодня утром ты вполне можешь зайти в наш храм и спросить служителей о браслете, о горном храме и о возможности получить там помощь в примирении и прощении, - брат подскочил ко мне и потряс за плечи: - Ты слышишь меня? Ты пойдешь?
Я пожал плечами:
- Пойду, только надежды нет. Эрика права, я даже милость богини - свою любовь, выпачкал в грязи, так что вряд ли Пресветлая снизойдет до меня
- Но ты попробуй, попробуй!
Едва стало светать, как Алекс выпихнул меня из канцелярии и почти волоком притащил к храму. Врата уже были открыты, и я прошел внутрь, увидев служителя, хотел было обратиться нему с вопросом, но он, едва взглянув на меня, замахал руками: "Наконец-то ты пришел! Тебя ждут, иди". И я пошел вглубь храма. Там, присев у подножья Её статуи, молча, стал ждать, но никто не приходил, а я после бессонной ночи задремал, и во сне ко мне пришла Она.
Пресветлая была в гневе: "Ты забыл Ольгерд Тагор, о чём говорил Оракул?! Или ты считаешь, что твои сыновья уже взрослые?!" - Она не ждала моих ответов. - "Ты забыл Ольгерд Тагор мою милость, когда я дала тебе любовь, приведя её для тебя, из другого мира?! Ты забыл Ольгерд Тагор, что моя милость позволила снять проклятье с мужчин твоего Дома!? Показать тебе Ольгерд Тагор, как выглядит тварь бездушная в образе разумного? Смотри!"
И я увидел себя и брата - это были мы, только глаза были пусты и блестящи, как бывают блестящи синие лужицы воды - это было самое страшное зрелище, что мне доводилось видеть. Невозможно описать мерзость, вроде бы живого, движущегося, разумного существа, в котором нет души. Не дай Создатель ещё раз увидеть такое. Я окаменел, я просто не мог ничего произнести.
Она молчала, грозно хмуря брови, и от Её гнева где-то в горах сходила лавина, где-то седой пеной вспенивался океан, а в небесах над храмом, в розовом рассветном небе, сверкали молнии. "Ты недостоин моей милости!" - постановила Она. - "Твоя душа останется с тобой, но я заберу у тебя твою любовь. Ты не один в моем мире, кого может полюбить Сольвейг".
И опять ужас пронзил меня от Её слов: "Сольвейг может полюбить другого!" Я понял, что до этих слов богини в душе ещё теплилась надежда, а теперь там был только пепел - надежда сгорела. Там во сне (или это был не сон), я в отчаянии распростерся ниц перед богиней:
- Молю Тебя, не гневайся, прости меня, не забирай у меня Сольвейг, подскажи, как найти её, как вымолить её прощение, как вернуть её любовь? Загляни в моё сердце, посмотри в мою душу! Ты же знаешь, Пресветлая, я мертв без неё, я зверь без неё, она - моя душа и моё сердце.
Богиня долго молчала, бесстрастно рассматривая меня, и я знал, что смотрит она не на меня, а в меня. Это было больно.