А потом представляла, что я уже выросла и я – красавица, как мама. И вот я его спасаю. Например, тонущего. Или от разбойников. И он хочет узнать имя своего спасителя. Тут я снимаю шляпу, и мои роскошные волосы волной падают мне за спину. Он пристально вглядывается в меня, и тут его светлые глаза расширяются от изумления. Он узнает меня! Начинает произносить слова благодарности. Но я небрежным жестом останавливаю его и с насмешливой улыбкой отворачиваюсь. Плащ взмывает и опадает за моей спиной. Он еще что-то говорит мне вслед, пытается остановить, но я не слушаю. Я ухожу. Мне все равно.
В начале августа к нам в Меридор приехали граф Комбургский с сыном. Пока граф и отец обсуждали свои дела в библиотеке, я показывала Франсуа окрестности.
Ему у нас понравилось. Да и как здесь могло не понравиться!
Я особенно любила смотреть на Меридор с моря, подальше от земли. Скалистый берег, плотно уставленный домами, круто поднимался вверх. А на самом верху среди высоких сосен стоял наш замок.
Над парадным входом был высечен девиз: «Vis et vir» – сила и мужество. Буквы давно почернели от времени и с трудом читались, но они отпечатались в моем сердце, как и в сердцах всех моих предков, живших здесь на протяжении восьми поколений.
Первый д’Аранкур появился в этих краях в 1420 году. Герцог Бретонский Жан V де Монфор в награду за преданность и доблесть сделал Симона д’Аранкура бароном и отдал ему Меридор – небольшое владение на побережье возле границы между Бретанью и Нормандией. Симон построил новый замок на месте старого, полуразрушенного, и заложил церковь, достраивал которую уже его сын.
В нашем роду было много военных, причем известных. Мой прадед, генерал, отличился в войне за испанское наследство. А дядя Симон, старший папин брат, стал героем Семилетней войны. Он служил в Индии, был смертельно ранен при осаде Мадраса и умер на руках у Гастона.
Дед очень любил своего первенца, гордился им и возлагал на него большие надежды. Так что гибель старшего сына его буквально подкосила. Он умер через месяц после получения этого печального известия, и бароном стал мой отец. Из-за этого папе пришлось бросить учебу в Ренне и вернуться в Меридор, чтобы управлять поместьем.
Еще у папы была старшая сестра София. В детстве они с отцом были очень дружны и оба увлекались историей. Правда, если папу больше интересовали английские корни нашего рода, то тетю Софию в первую очередь волновало, правда ли, что Симон д’Аранкур был внебрачным сыном Жана де Монфора. К тому времени, как отец стал бароном, тетя София уже вышла замуж за английского дипломата и уехала с ним в Англию.
С тех пор брат с сестрой больше не виделись. Зато они довольно часто переписывались. Точнее так: тетя писала нам довольно часто.
Отец занимался поместьем, а в свободное время продолжал свои исторические и генеалогические исследования. Мама очень хотела подарить ему сына и наследника, но у них почему-то родилась я. Она умерла, когда мне было всего два года, и я совсем ее не помнила. Так что весь мир для меня заключался в отце и Меридоре.
Здесь был мой дом. Небольшой, очень старый, в котором каждый из предыдущих владельцев считал своим долгом что-нибудь перестроить. Я знала в нем каждый камень, каждую ступеньку и не хотела, чтобы тут что-нибудь менялось.
Я показывала Меридор Франсуа, и меня распирало от гордости. Мы бродили с ним по лесу, посидели в розовой беседке. Сначала Франсуа держался несколько натянуто, был учтив, но слишком… официален, что ли. Но потом он расслабился, забыл про аристократичные манеры, и вот мы уже ползали в пещере, выходящей к самому берегу. А потом прыгали с одного огромного валуна на другой. И перемазались в иле. И оба порвали панталоны: он на коленке, а я… В общем, сзади.
Я показала Франсуа нашу церковь Святой Девы Марии, очень красивую, с цветными витражами. Отец Жильбер, старенький, почти совсем ослепший, крестивший еще моего папу, угостил нас лимонадом и ореховым печеньем. Он посидел с нами немного и ушел готовиться к завтрашней службе.
Я налила себе третий бокал лимонада и предложила Франсуа:
– Хочешь еще? Здесь как раз немножко осталось.
– Нет, спасибо. Больше не могу.
Заходящее солнце, проникая сквозь витражи, окрашивало все вокруг в разные цвета. И казалось, что лики Святой Девы, бывшие здесь повсюду, волшебно светятся. Было тихо и удивительно спокойно.
– Спасибо тебе, – сказал Франсуа.
Он был очень серьезен.
– За что? – удивилась я.
– За этот день. Он… – Франсуа замялся. – Он так не похож на мои обычные дни. Тебе надо увидеть Комбург, чтобы понять меня.