— Мне приказано, товарищ генерал…
— Передай полковнику, что никаких подкреплений у меня нет.
— Здесь у меня только мотострелковый батальон. Это мой резерв. Его дать не могу. Понятно?
— Понятно, товарищ генерал.
— Передай, что надо учиться воевать, учиться побеждать теми силами, которые имеются. Передай, чтобы выполнял задачу! Все! Можешь идти!
— Есть, товарищ генерал.
Белобородов задумчиво ходит по комнате. Потом произносит:
— Нет! — И, обращаясь ко мне, продолжает: — Вот положение — никакой формулы не подберешь. Ни алгебра, ни тригонометрия не помогут. Одно знаю: не хватит выдержки — сорвешь всю операцию.
9
12.45. Белобородов вызывает к телефону командира бригады:
— Засмолин? Говорит семьдесят шесть. В чем дело, Засмолин? Почему мечете икру? Танкетки? Эти танкетки любое противотанковое ружье берет. Поставьте пять ружей и щелкайте. Что? Сколько перед вами противника? Вся группа генерала Гудериана, что ли? Не обстреляны? Знаю, что не обстреляны, — вот вам и обстрелка. Никаких подкреплений у меня нет! Что? Куда может ворваться? (Лицо Белобородова вдруг вспыхивает темным румянцем.) Вы что — пугать вздумали меня? Немедленно отправляйтесь лично наводить порядок! Шагом марш на высоту «201» и руководите там боем! Марш! Все! Генерал сердито кладет трубку.
— Ну и Рождествено, — говорит он, — чтобы ему сгореть!
12.50. Разговор по телефону с командиром первого гвардейского полка:
— Николай? Как дела? Что-то у тебя голос невеселый? Дорогу пересек? Нет? Почему нет? Откуда тебя прижимают огнем? С кирпичного завода? А на кой черт ты туда лезешь? Простреливает насквозь всю просеку? Это мура на постном масле! Почему не забираешь глубже? Что у него — на пять километров пулеметы бьют? На
крывает минами? А твои огневые средства что делают? Ведь у тебя в пять раз больше этого добра. Я тебе приказываю забирать глубже!
Подавляй огонь и пересекай дорогу. Давно бы по одному перебежали! Пересекай и выходи на шоссе — выполняй задачу! Ползком, но только вперед, вперед! Сейчас же разрешай проблему, а то получается спячка. Пойми, Николай, — задачу надо выполнить. Любой ценой, но выполнить!
12.55. Белобородов требует к себе начарта. Генералу докладывают, что Погорелов сейчас находится на командном пункте одного из артполков.
— Вызовите к телефону, — приказывает Белобородов.
Через несколько минут начарт у телефона.
Генерал берет трубку:
— Погорелов? Ты когда мне минометные батареи подавишь?
В кирпичном заводе. Они туда посадили минометчиков и накрывают весь лес минометным огнем. Что? Стены? Мне хоть стальные, хоть железные, — я спрашиваю, когда подавишь огонь? Здесь по площади можно было давно подавить все это. Если засветло не подавишь, впотьмах будешь давить. Давайте долбайте, чтобы ничего там не
осталось, чтобы там все с землей смешать! Нажми там своим удельным весом! И быстрее! Как можно быстрее!
13.10. Разговор по телефону с командиром второго гвардейского полка:
— Алексей, что у тебя слышно? Как на старом месте? Почему на старом месте? Я ведь полтора часа тому назад приказал тебе в 30 минут разделаться с этим атрибутом или бросить его к черту! Чего ты привязался к этой школе? Бросай сейчас же, вытягивай людей оттуда и обходи лесом! Тьфу, я ведь тебе 30 раз это объяснял. Вперед — захлестывай справа, чтобы ни одного подлеца не выпустить оттуда. А школа, шут с ней, пусть стоит — ни одной минуты не смей больше около нее терять. Что? Плохо слышно? Когда тебе чего-нибудь от меня надо, тогда слышишь хорошо, а когда тебе говорят: «Дай!» — не
слышно? Я тебе приказываю: обходи справа. Это тебе сегодня — кровь из носу, а сделать! Алеша, милый мой, уразумей: он один без тебя ничего не сделает. Обоим вам там быть сегодня и чай там пить сегодня! — Белобородов кладет трубку и произносит: — Ну и цепляются, мерзавцы. Засели, как клопы в щелях! Хоть керосином выжигай! И оттянуться уже трудно.
13.20. В звуках боя не чувствуется спада. Наоборот. Артиллерия бьет как будто чаще, а пулеметная стрельба стала явственно слышнее. Где-то близко с характерным глухим треском рвутся мины.
— Сюда бросает, — говорит генерал. — Скоро начнут стекла сыпаться. Если он узнает, что это за домик, — нам придется жарко.
Белобородов ложится на диван — в шинели, в шапке, подпоясанный, — закрывает глаза, дремлет или думает.
13.55. Стук в дверь. Генерал мгновенно подымается:
— Кто там? Заходи…
Входит Сидельников.
— Ну как, побывал в Рождествено?
— Нет, товарищ генерал.
— Почему?
— Противник огнем не подпускает. Обстановка такова: первый батальон лежит на исходных в 500 метрах от Рождествена. Южную окраину, куда полк врезался утром, противник сжег. И сейчас еще кое-что догорает. Но там — по всей вероятности, в землянках, которые выкопали жители, — зацепились наши пулеметчики. Огонь очень интенсивный. Сколько наших там, кто они — в штабе не знают. Судя по звуку, у нас там семь-восемь пулеметов. Слышен и винтовочный огонь.
— Вот это люди! Я тебя попрошу, разузнай завтра их фамилии, запиши и записку лично дай мне в руки… Ну, ну, дальше… Где другие батальоны?
— Перемешались. Выбежали из Рождествена и рассеялись в лесу. Противник выбросил в лес две или три группы автоматчиков. Организованного отпора я не видел.
— Что ж они — шарахаются?
— Точно, товарищ генерал. И, судя по некоторым признакам, противник, возможно, готовит здесь контратаку.
— По каким признакам?
— При мне в Рождествено подошло четыре машины с пехотой.
— По какой же дороге?
— Из Трухоловки. Через Жевнево.
— Как через Жевнево? Ведь там дорога перехвачена! Ты сам видел?
— Сам видел, товарищ генерал.
— Не может быть! Сто второй оседлал эту дорогу!
— Сто второй полк отошел, товарищ генерал.
— Как отошел? Куда отошел?
— Приблизительно к линии Снигири — Рождествено.
— А совхоз? А высота «216»?
— Оставили, товарищ генерал…
— Не верю!..
— Я сам там был, товарищ генерал.
— Что они — спятили?
У Белобородова потемнело лицо. Ему хочется накричать, стукнуть кулаком, но, сдерживая себя, он приказывает дежурному связисту:
— Сейчас же к телефону командира сто второго!
14.10. Разговор с командиром сто второго:
— Кто у телефона? Говорит семьдесят шесть… Какого черта? Что? Выслушать? (Генерал слушает, закрыв глаза и морщась.) А приказ был? Я спрашиваю: приказ об отходе был? Вы — командир, вы должны знать, что отход без приказа — преступление. Судить будем за это! Какого черта вы перепугались? Не он у вас в тылу! Вы у него в тылу! Вы его отрезали! Ох, боже мой, что же вы до сих пор воевать не научились! Покормите людей и сейчас же все снова занимайте! Что? Уже успели установить. На высоте «216»? Минометы?
Сколько? А вы чего же зевали? Указания? Задачу надо выполнить — вот и указания!
Разговор кончен. Белобородов морщится.
— Пленных потеряли, трофеи потеряли… Узнали, что из Рождествена нас вышибли и… Вот вам война нервов. Вы у него в тылу, он у вас в тылу, — чьи нервы выдержат? Сидельников, как у тебя нервы?
— Выдержат, товарищ генерал.
— Уверен?
Юношеское лицо Сидельникова вспыхивает.
— Жду приказаний, товарищ генерал.
— Пока иди. Накорми людей. И пусть оружие хорошенько вычистят.
— Есть, товарищ генерал.
Сидельников уходит. У него стремительный, легкий шаг. Генерал смотрит ему вслед.
14.20. Витевский сообщает генералу сведения, поступившие от соседних дивизий.
Сосед слева ведет бой у недалекого села. Противник удерживает село.
— Эх, и они завязли, — невесело говорит Белобородов.
— Да, там тоже церковь, школа… И огонь из бойниц, устроенных в фундаментах.
Витевский продолжает сообщение.