— Как всегда? — улыбчивый бармен, который в свободное время не был «старшим сержантом, заряжающим второго класса из артиллеристов левого борта», поморщился, заметив хорошо знакомого посетителя.
Пилот ничего не ответил, просто кивнул и сел на левый крайний стул возле барной стойки. Перед ним тут же оказался стакан сока, тарелка с картофелем, прошедшим термическую обработку «до хрустящей корочки» и стейком, бутылка солдатского «Джин-Тоника». Оригинального напитка, с весьма высоким содержанием спирта, который умудрялись изготавливать местные морпехи из имеющихся сухофруктов.
Командир Альфы быстро расправился с едой и соком, плеснул в стакан щедрую порцию выпивки и осмотрел зал. Глаза были пустыми и безжизненными. Он снова вернулся из задания. Он вернулся, а Первый и Четвертый — нет. Всегда так бывало, что приходилось отправлять на покой других. Будь проклята эта война. Кинамото и Шухарт. Лейтенант, совершивший с ним два вылета, и младлей только из училища. Японец остался в холодном вакууме, распылённый на атомы взрывом реактора, немец мучился, пока они не сели. И не продержался нескольких часов. Может, лучше было бы его добить ещё тогда? Хоть бы ушёл без мучений…
Прикрыв глаза, молча выпил. Достал узорчатый кожаный ремешок от старинных механических часов, сжал его в правой ладони. И начал в памяти перебирать имена разных людей — мужчины и женщины, взрослые и подростки, старшие и младшие офицеры. Но все — пилоты. И все — его пилоты. 37 имён. К которым сегодня добавится ещё два.
К нему подсел один из пехотинцев. Быстрый взгляд — хорошо знакомый майор. В потертом боевом мундире — видно, тоже недавно с задания.
— Чем обязан, майор? — холодно поинтересовался пилот.
— Хамишь, однако, майор. — Не остался в долгу приятель. Он тоже не улыбался.
Пилот наполнил свой стакан до краёв и сунул пехотинцу. Уставился своим пустым взглядом в холодные глаза воина. Тот изогнул бровь, принял напиток и, крякнув, проглотил предложенное угощение. В свою очередь взял бутылку и, наполнив стакан, сунул его собеседнику.
— Жги, пока жив, летун.
— Жги, сухопутная крыса, — ответил и опрокинул в себя очередной стакан.
Они помолчали, размышляя о чём-то своём. Минут через пять пехотинец поинтересовался:
— Сколько?
— … Двое. … А у тебя?
— Взвод. Во время захвата чёртова камня на границе чёртовой сферы влияния Человечества. — Взгляд пехотинца стал уже колючим. Он хлебнул прямо из бутылки, продолжая изучать противоположную стену, не глядя на собеседника. — Чёртова война поедает хороших ребят.
— Нет, майор. Это треклятая мясорубка, а не война. Перемалывающая жизни.
Они вздохнули и одновременно уставились друг на друга. Пилот потёр затылок.
— Отведём душу? — предложил пехотинец, запустив стакан по стойке, куда подальше. Его успешно перехватил бармен. Следом за ним последовала и почти оприходованная бутылка «Джин-Тоника», также успешно перехваченная.
— Давай, сухопутная крыса, — беззлобно отозвался пилот и облизнулся, убирая тарелку за стойку.
Оба военных развернулись лицом друг к другу. Пехотинец ухмыльнулся и положил правую руку на стойку.
— А вот оскорблять не стоит, летун, — и нанёс резкий удар в подбородок.
Пилот даже среагировать толком не успел, только чуть отклонился, чтобы удар пошёл по касательной — его скулу обожгло огнём. Он мотнул головой, покачнулся, но со стула не свалился. В «Пятой палубе» разговоры стали затихать — только радио продолжало передавать новости с последнего спортивного матча. Кто-то встал, кто-то что-то спросил у соседа. Старожилы только покачали головами и уставились в собственные стаканы или тарелки.
— Когда-как, — ответил командир Альфы и левой рукой попробовал ударить пехотинца. Тот привычно блокировал удар, однако пропустил мощный пинок в область живота — слетел с кресла, свалил пару стульев. Тряхнул головой, медленно встал на ноги.